Книга Это и есть любовь [= Рецепт счастья Панорама] - Долли Нейл

— Это твой окончательный ответ? — сурово спросил Макс.

— Да, — вымолвила она через силу.

Макс повернулся и пошел в дом. Вся его фигура, каждый его шаг словно говорил: «Между нами все кончено».

8

Лаура заставила себя раздеться и лечь в кровать. Макса не было, значит, она будет спать одна. Она ворочалась с боку на бок, не зная, как избавиться от терзавших сердце мыслей. Как Лаура ни старалась, но правда, открытая Максом, безжалостно жгла мозг каленым железом.

Ее предала родная сестра. Она снова и снова прокручивала в голове случившееся. Сейчас бы она могла быть женой Макса и матерью его ребенка, если бы не… Лаура впилась зубами в костяшки пальцев. Она была настолько сражена тем, что сказал ей Макс, что не могла даже плакать.

— Ты не спишь? — В спальню вошел Макс: замерзший, униженный, оскорбленный.

Конечно, не сплю! Как я вообще теперь смогу спокойно спать?

Лаура лежала тихо, собрав волю в кулак. У нее было желание броситься Максу на шею и молить его о любви, несмотря ни на что… Или, наоборот, броситься на него и в ярости расцарапать ему лицо в кровь. Сейчас в ней боролись два чувства — любовь и ненависть, и стоило огромных усилий удержаться от проявления того или другого.

Макс включил свет.

— Нам надо кое о чем договориться, пока дети спят.

— О чем, например? — сердито отозвалась Лаура, злясь на его лаконичный, деловой тон.

— Как мы будем вести себя в присутствии детей, — ответил он, присаживаясь на край постели.

Макс прав: они должны держаться так, будто между ними ничего не произошло. Она не выдержит этой пытки! Лаура бросила взгляд на будильник — три часа утра.

Макс выглядел ужасно, словно на нем возили воду: уставшие грустные глаза, на безжизненном лице уже появилась темная щетина. От одежды веяло холодной сыростью, будто он гулял под моросящим дождем или лежал в росистой траве.

— Ты замерз, — озабоченно заметила Лаура.

Глаза Макса сверкнули презрением.

— Замерз. Тебя это волнует?

— Я… я не хочу, чтобы ты заболел.

— Это не самая большая моя проблема.

Таким Макс ей не нравился. Он разговаривал холодным бесстрастным тоном, словно они были чужие друг другу. Правда, его выдавали глаза, в глубине которых проскальзывала боль. Он предложил ей свою любовь, а она отшвырнула ее прочь. Рука Лауры сама потянулась к Максу.

— Макс…

Он вскочил с кровати как ужаленный.

— Не надо играть моими чувствами! — прорычал Макс, кинув на нее гневный взгляд. — И хватит думать о своих желаниях! Черт возьми, Лаура, я думал, что ты совсем другая. Может быть, ты такая же, как Фей…

— Нет! — горячо запротестовала она. — Я только…

— Ни каких «только»! — оборвал Макс. — Прибереги их до того времени, когда здесь появятся дети. Они не должны знать, что мы с тобой теперь враги.

— Враги… Да конечно.

— Я не хочу, чтобы Уолтер снова стал угрюмым и замкнутым зверенышем. Понятно?

— Да.

— В их присутствии мы будем вести себя как всегда, — сердито продолжал Макс. — Я имею в виду, как это было до сегодняшнего дня. — Губы его растянулись в тонкую линию. — Будем так же смеяться, дурачиться и веселиться. — Макс с неприязнью посмотрел на нее в упор. — И обниматься.

— Об… обниматься? — растерялась Лаура.

Макса, казалось, забавлял ее испуг.

— Если мне не изменяет память, мы довольно часто занимались этим, — бархатным голосом напомнил он. — Ради Уолтера мы снова превратимся во влюбленных. Смотри, играй свою роль добросовестно, иначе все наше воспитание пойдет насмарку.

Лаура поежилась. Вдруг она увидела, что Макс начинает снимать свитер.

— Что… что ты делаешь? — испуганно спросила Лаура.

— Собираюсь лечь спать. Я устал. — Расстегивая пуговицы сорочки, Макс с усмешкой смотрел на ее встревоженное лицо.

— Уолтера сейчас здесь нет, — сказала Лаура, будто Макс об этом не догадывался. — В доме есть свободные спальни! Тебе не обязательно устраивать спектакль сейчас, именно в эту минуту!

Сорочка полетела на стул, и взгляд Лауры уперся в широкую грудь Макса. Забывшись, она медленно скользнула глазами по упругой, загорелой коже, но вовремя спохватилась и опустила глаза.

— Уолтер привык видеть нас в постели вместе, — напомнил Макс, взявшись за пояс джинсов.

— Спящими, — добавила Лаура, энергично кивая.

— Спящими, не спящими…

Джинсы Макса уже лежали на полу, и теперь он остался в одних трусах. Когда он коснулся пальцами резинки, Лаура быстро нырнула под одеяло, — она почувствовала, как участилось сердцебиение.

— Не дотрагивайся до меня! — в панике закричала она, отодвигаясь на край постели.

— После того что я узнал о тебе? — презрительно бросил Макс, оскорбительно ухмыльнувшись.

Лаура испытала одновременно облегчение и разочарование.

— Сколько еще мы будем участвовать в этом дурацком фарсе?

— Пока не заговорит Уолтер.

— На это может уйти целая вечность! — запричитала Лаура.

— Меня больше волнует здоровье моего племянника, а не наши с тобой переживания, — холодно произнес Макс. — Ты меня больше не интересуешь. Ребенок не должен страдать, даже если нам с тобой придется притворяться целый месяц.

— Нет, только не месяц, — вскричала она испуганно. — Я не могу… у меня работа…

— К черту твою работу! Для тебя это важнее, чем ребенок?

— Конечно нет!

— В таком случае поговори с Люком, объясни ситуацию. Последний раз, когда ты ему звонила, он сказал, что его сестра прекрасно справляется.

— Если это будет продолжаться долго, я потеряю место, — недовольно буркнула Лаура.

— Найдешь другое. Ты хороший кондитер, поэтому проблем с новой работой у тебя не будет. Мы должны помочь Уолтеру, сама знаешь. Няню мы пригласить не можем, так как появление нового человека в доме отрицательно повлияет на его психику. Мы с тобой, кажется, уже обсуждали этот вопрос. — На лице Макса вдруг появились горечь и боль. — Я люблю детей, но не в восторге оттого, что мне приходится находиться здесь с тобой, — сухо сказал Макс. — Нравится тебе это или нет, но у нас нет другого выбора.

Лаура замолчала. Она не представляла себе, как выдержит все это притворство — спать в одной постели с Максом, который теперь ненавидит и презирает ее, изображать хорошее настроение, быть веселой, — и так изо дня в день…

— Я постараюсь, чтобы он поскорее заговорил, — промолвила она еле слышно.

— Сделай одолжение.