Книга Мальчик в полосатой пижаме - Джон Бойн

— Очень увлекательно, — саркастически заметила Гретель. Недавно у нее был день рождения, ей исполнилось тринадцать, и с тех пор она полагала, что сарказм — высшее проявление изощренного ума. — А о чем он тебе рассказывает?

— О своих родных, о часовой мастерской, над которой он когда-то жил, и своих приключениях, о том, как он сюда попал, о старых друзьях, о людях, с которыми он здесь познакомился, и о мальчиках, с которыми он играл. Больше он с ними не играет, потому что они исчезли куда-то и даже не попрощались.

— Да-а, — протянула Гретель. — Байки — просто обхохочешься. Какая жалость, что он не мой воображаемый друг.

— А вчера он сказал, что давно не видел своего дедушку, и никто не знает, где его искать. Он спросил о дедушке своего папу, но тот в ответ заплакал и обнял его так крепко, что мой друг даже испугался, как бы его не задушили до смерти.

Заканчивая фразу, Бруно вдруг сообразил, что его голос звучит все тише и тише. Шмуэль и впрямь рассказывал ему обо всем этом, но, слушая друга, Бруно почему-то не понял, как тяжело тот переживает пропажу дедушки. Когда Бруно повторил слова Шмуэля вслух, он страшно расстроился: вместо того чтобы приободрить друга, переключился на какую-то ерунду, на экспедиции, кажется. ««Завтра я попрошу у него прощения», — пообещал он себе.

— Если папа узнает, что ты беседуешь с воображаемыми друзьями, тебе попадет, — сказала Гретель. — По-моему, с этим надо кончать.

— Почему?

— Потому что это не здорово, — последовал ответ. — Это первый признак безумия.

Бруно опустил голову.

— Я не могу с этим покончить, — произнес он после долгой паузы. — Да и не хочу.

— Ладно, как бы то ни было, — Гретель становилась все дружелюбнее и дружелюбнее, — но на твоем месте я бы держала эти истории про невсамделишного дружка при себе.

— Ты права, — прикинулся расстроенным Бруно. — Ты ведь никому не скажешь?

— Никому, — заверила Гретель. — Разве только моей воображаемой подружке.

Бруно захлопал глазами.

— Ты завела подружку?

Он уже представил, как сестра стоит где-нибудь у ограды и беседует с девочкой своего возраста, и обе они часами изрекают всякие сарказмы.

— Конечно, нет, — рассмеялась Гретель. — Мне, между прочим, уже тринадцать! Я больше не могу позволять себе ребяческие глупости, не то что ты.

И она весело упорхнула к себе в комнату. В наступившей тишине до Бруно донесся голос — это Гретель разговаривала с куклами. Ругала их за то, что они устроили ужасный беспорядок, стоило ей отвернуться, и теперь у нее нет иного выхода, как переставить их, и неужто они думают, что ей больше нечем заняться на досуге.

— Кое-кто совсем распоясался! — громко произнесла Гретель, прежде чем приняться за дело.

Бруно попробовал снова взять в руки книгу, но вдруг потерял к ней интерес. Он смотрел, как падает дождь, и спрашивал себя: где сейчас Шмуэль и что поделывает? Но где бы он ни был и что бы ни делал, думает ли его новый друг о нем и скучает ли по их беседам так же сильно, как сам Бруно?

Глава пятнадцатая

И как он только мог?

В последующие дни дождь то переставал, то опять начинал лить с новой силой, и Бруно со Шмуэлем виделись много реже, чем им хотелось бы. Когда же они виделись, Бруно не мог не испытывать беспокойства за своего друга: Шмуэль худел на глазах, а лицо стало совсем серым. Иногда Бруно приносил ему побольше хлеба с сыром, а порою ему даже удавалось спрятать в кармане кусок шоколадного пирога, но дорога от дома до того места у ограды, где встречались мальчики, была очень длинной, и Бруно успевал проголодаться по пути. Странно, но стоит откусить от пирога разочек, как незаметно для себя откусываешь снова, а потом опять и опять, и очень скоро от пирога остаются жалкие крохи, которые, конечно же, нельзя предлагать Шмуэлю — ведь они лишь раздразнят аппетит, но не насытят.

Приближался папин день рождения, и хотя он сказал, что не хочет никакой суеты, мама загодя пригласила всех офицеров, служивших в Аж-Выси, и в итоге развела невероятную суету. Каждый раз, когда она усаживалась составлять список необходимого для праздничного приема, лейтенант Котлер вызывался помочь. Эти двое строчили бесконечные списки, и Бруно сердито недоумевал: неужто для того, чтобы отпраздновать папин день рождения, нужно столько всего? Тогда он решил составить свой собственный список. И озаглавить его «Почему я не люблю лейтенанта Котлера».

Во-первых, лейтенант никогда не улыбался и всегда выглядел так, будто целыми днями размышляет, кого бы вычеркнуть из своего завещания.

Во-вторых, с Бруно лейтенант заговаривал редко, но всякий раз называл его с явной насмешкой «большой человек». Хотя потешаться тут было совершенно не над чем: мама объяснила Бруно, что у каждого ребенка свой цикл роста и придет время, когда Бруно вымахает выше всех.

Но больше всего Бруно раздражало то, что Котлер постоянно ошивался в гостиной подле мамы, а когда острил, то мама смеялась его шуткам на несколько секунд дольше, чем папиным.

А еще Бруно припомнил такой случай: однажды он смотрел на лагерь из окна своей спальни и увидел, как к ограде с громким лаем кинулась собака, а проходивший мимо лейтенант Котлер просто взял и пристрелил ее.

Ну и вдобавок все эти штучки, которые выделывала Гретель, стоило ей завидеть лейтенанта.

И конечно же, Бруно не забыл Котлеру тот вечер с Павлом, слугой, который на самом деле был врачом, и то, как рассвирепевший молодой лейтенант обрушился на старика.

Кроме того, всякий раз, когда папу вызывали в Берлин и он уезжал ночным поездом, лейтенант расхаживал по дому с таким видом, будто его оставили здесь за главного. Бруно ложился спать вечером, а Котлер еще торчал в доме; Бруно просыпался утром, а Котлер был уже тут как тут.

Бруно мог бы еще многое порассказать, почему он не любит лейтенанта Котлера, но записал лишь то, что первым пришло на ум.

За день до торжества в честь отца Бруно сидел в своей комнате, дверь была открыта. Мальчик услыхал, как в дом вошел лейтенант Котлер и обратился к кому-то, но в ответ лейтенанту ничего не сказали. Чуть позже, спускаясь вниз, Бруно услыхал голос мамы: она объясняла кому-то, что надо делать, и лейтенант, как всегда оказавшийся рядом с мамой, произнес: «Не беспокойтесь, он знает, с какой стороны намазан его бутерброд», после чего издевательски рассмеялся.

Бруно направился в гостиную с намерением посидеть там часок-другой за книгой, подаренной папой. Книга называлась «Остров сокровищ». Но, пересекая прихожую, он столкнулся с лейтенантом Котлером, который как раз выходил из кухни.

— Здорово, большой человек. — При виде Бруно офицер, как обычно, ухмыльнулся.

— Здравствуйте, — насупился Бруно.

— И куда ты нацелился?

Бруно в упор посмотрел на Котлера, чувствуя, что у него появилась еще парочка причин, чтобы ненавидеть лейтенанта.