Книга Хлад 2 - Алекс Каменев

компании европейского происхождения».

Тоже вполне ожидаемо. Не со своих же трясти.

— Что дома? Большие беспорядки? — я повернулся к Юлии.

Княжна с момента посадки в лимузин сидела в телефоне, не обращая внимания на экран телевизора, и с кем-то интенсивно переписывалась, изредка читая ответные сообщения, по размерам похожие на полноценные доклады.

— В пределах разумного, спалили пару ресторанов и еще что-то по мелочи, — отмахнулась девушка, задумалась на мгновение и добавила: — Ах да, еще лютеранскую церковь сожгли.

— Лютеранскую? — удивился я.

— Твой отец разрешил финляндцам открыть миссию в Северном Уделе для обмена культурным опытом и прочей ерунде, — объяснила Юлия, помедлила и усмехнулась: — Похоже у кого-то из местных руки чесались спалить дурацкую избушку, а тут такой повод.

— Почему избушка? — не понял я.

— Она была вся из дерева. Внутри стоял орган, когда на нем играли, слышно было далеко, наверняка это раздражало соседей. Вот и сожгли под подходящий момент.

Я откинулся на спинку, покачал головой.

— Да уж, одни языческим богам поклоняются, человеческие жертвоприношения устраивают, другие отправляют проповедников открывать «просветительские» миссии. Какой забавный плюрализм веры.

Княжна хмыкнула.

— И не говори. Лично по мне, и те и другие просто религиозные фанатики, кому заняться больше нечем, — она помолчала и с чувством закончила: — Лучше бы полезным чем-нибудь занялись.

На несколько мгновений в салоне лимузина наступила тишина, только телевизор глухо бормотал, да улицы за тонированными окнами продолжали стелиться.

— Что Советники? — спросил я.

Девушка пожала плечами.

— Недовольны. Любые беспорядки всегда плохо для бизнеса. Сначала нападение на перерабатывающий комплекс, затем твоя выходка с утоплением скандинавских рыболовных судов, потом эта хрень. Жизнь в Северном Уделе все больше напоминает вулкан и многим это не нравится.

— При старом князе было лучше? — я прищурился.

— Спокойнее, — Юлия посмотрела на меня. — Но лично меня сейчас не ситуация в Уделе беспокоит, а это, — она кивнула на меня.

Сегодня вместо привычной одежды на мне церемониальное одеяние: свободные штаны и такая же рубаха, все светло-серого цвета, из чистого льна, никакой синтетики. Пояс обхватывает тонкая бечевка с вшитыми серебряными нитями. Напротив груди вышивка — черный силуэт расправившего крылья сокола — родовой герб Бельских.

Все согласно обычаям. Ведь мы ехали на Совет.

За окном сменились улицы, вместо современных зданий пошли родовые поместья, дорога свернула направо и направилась вверх. Все выше и выше, на самую вершину к главному зданию Совета.

Переход произошел плавно, словно лимузин переместился из двадцать первого столетия в более поздние времена. Здесь даже светофоров не было, вместо них эту роль выполняли маячки, видные только в специально запрограммированном навигаторе.

Здесь не встретишь праздношатающуюся публику, любого забредшего человека аккуратно подхватит патруль из гвардейцев, расспросит, что он здесь делает, и, если оказался случайно, проводит до выхода из закрытой зоны. Если же ответы не устроят, то… что-же, скажем так, допрос примет более интенсивный характер.

— Дубовая Аллея, — Юлия кивнула в окно.

Вековечные гиганты, видевшие первых князей и возможно даже волхвов, возникли внезапно, окутали густой тенью, словно провожая внимательным взглядом. Каждое накрывало облако непонятной магии, замешанной на жизни и смерти.

— Говорят в древности волхвы живьем в них помешали преступников, нарушивших законы богов, — тихо произнесла княжна.

По моему лицу скользнула усмешка.

— Уверен законы волхвы придумывали сами, как и правила их исполнения.

Юлия усмехнулась.

— Ты быстро понял правила игры. Да, в легендах много сакрального смысла, но почти все придумали люди, — она помолчала. — Но пытаться вредить этим деревьям я все же поостереглась бы. Слишком много в свое время в них вложили убийственной магии, в том числе замешанной на человеческой крови.

Вспомнились выложенные в странных позах тела на станции метеонаблюдения. Язычество дожило до информационного века, и его последователям было плевать на технологии и науку.

— Прикончить бы их всех, — пробормотал я, сам не зная кого имею ввиду.

Юлия странно покосилась, но ничего не ответила. В этот момент машина остановилась. Хлопнули дверцы, вышел водитель, следом сидящий рядом телохранитель. Оба заученно придержали нам с княжной двери. Машины сопровождения остались в начале дубовой аллеи, куда им хода нет.

Лимузин остановился на открытой площадке, отсюда была лишь одна дорога — наверх по широкой каменной лестнице. Кивком отпустив охранников, Юлия повернулась ко мне.

— Отсюда ты пойдешь сам. Таковая традиция.

Я кивнул, вчера весь вечер, мне рассказывали о порядке прохождения пути в Собор.

Каменные ступени, побитые ветром, временем и дождем. Каждая символизирует один род, на каждой изображен герб одного из кланов. Темный цветок Голицыных, словно сотканный из лепестков мрака, оскаленная волчья морда Волков-Русов, замысловатый ни на что не похожий знак Вяземских, расправивший крылья сокол Бельских и многие-многие другие. Шуваловы, Старицкие, Дашковы, здесь были все.

По этим ступеням поднимались множество раз, в разные времена и разные эпохи. С другой стороны холма есть более удобная подъездная дорога, больше того на вершине имелась вполне современная вертолетная площадка и даже не одна, но традиции требовали, чтобы первый раз новый князь прошел путь до конца, показывая общность с Советом.

— Я буду ждать внизу, — Юлия выглядела спокойно.

— Даже если меня там убьют? — я посмотрел на княжну.

Она поморщилась.

— Тебя не убьют.

Фраза заставила на секунду задуматься.

— Твоя уверенность случайно не связанна с ранним замечанием о возможных проблемах с Европой? Полагаешь князя не захотят терять мощь Северного Удела перед потенциальной войной?

Княжна пожала плечами.

— Считай это интуицией, — сказала она и направилась к лимузину.

Я посмотрел ей вслед, мысленно хмыкнул и повернулся к ступеням. Предстояло пройти долгий путь, прежде чем предстать перед Советом. Надеюсь, интуиция сереброволосой красавицы не подвела, и меня действительно сегодня не убьют.