Книга Разрушение и Искупление - Бьянка Мов

вытащила свой планшет, дисплей был слишком ярким.

Прежде чем я успела передумать, я отправила сообщение о том, что буду ненавидеть себя за завтрашний день.

ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:

Я думаю о тебе.

В течение нескольких мучительно долгих минут ничего не происходило, и я уже готовилась к завтрашней самой большой позорной прогулке в истории, но затем мой планшет завибрировал, и я выдохнула с облегчением.

НЕИЗВЕСТНЫЙ:

О, да? Что-нибудь конкретное?

Я прикусила нижнюю губу и проклинала знакомый трепет в груди, когда подумала о том, как он, должно быть, выглядел, когда писал это сообщение. Улыбался ли он?

Я решила быть смелой.

ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:

Может быть, то, что на тебе сейчас надето.

О Боже, это был самый тупой ответ на свете. Ты что, упала на голову, Эйвери? Или вся эта история с вампиром вскружила тебе голову?

НЕИЗВЕСТНЫЙ:

Ничего.

На тебе?

Образы танцевали перед моим мысленным взором, воспоминания, которые предпочли бы остаться скрытыми. Александр, двигающийся внутри меня, шепчущий мое имя, как молитву.

Я собиралась ответить «приходи и убедись сам», но это было бы слишком рискованно. Это сделало бы меня уязвимой.

ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:

Просто футболка.

Прошло несколько мгновений, прежде чем пришел ответ, и я задалась вопросом, что он делал все это время.

НЕИЗВЕСТНЫЙ:

Держу пари, ты выглядишь восхитительно.

Знакомое, о, такое сладостное тепло разлилось у меня между ног, и я возненавидела то, что его слова все еще имели такую власть над моим телом. Если бы так много не случилось в прошлом, я бы пригласила его к себе, раздела, и мы бы занимались любовью всю ночь. Но теперь осталось всего два слова.

ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:

Спокойной ночи.

Я тихо выдохнула и потерла глаза. Было уже за полночь. Завтра у меня не было занятий, но это не означало, что я могла проспать весь день напролет. Я пообещала себе практиковать свой щит и глубже погрузиться в свою магию, чтобы найти свою стихию.

16

Я знала, что сплю, и все же это казалось более реальным, чем сама реальность.

Теплый свет люстр надо мной превращал потолок в звездный пейзаж, созданный для королевской семьи. Я сидела на скамейке у пианино, обивка которого была обита красным бархатом, воздух был душным. Мое длинное темно-зеленое платье прилипло ко мне, как вторая кожа, а волосы каскадом ниспадали по обнаженной спине.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. 482, 481,480…

С яростной решимостью я снова открыла их и посмотрела на аудиторию. Все они были одеты в свои лучшие наряды, и аромат их духов и одеколонов доносился до сцены. Я видела волнение в их глазах и знала, что они ожидают от меня чего-то великого.

Один молодой человек особенно привлек мое внимание. Он сидел в первом ряду, и выражение его лица было таким, словно мир вокруг него только что разлетелся вдребезги.

Несмотря на растерянный вид, от его красоты захватывало дух. Его черные как смоль кудри были элегантно зачесаны назад, а глаза были голубыми, как океан в ясный летний день. Черты его лица были поразительными, с аристократическим оттенком, но в поведении чувствовался намек на дикость.

Мы уставились друг на друга, и я могла бы поклясться, что мы видели друг друга раньше. В его страдальческом взгляде было что-то знакомое, что тронуло мою душу, и мне захотелось сбежать со сцены, чтобы заключить его в свои объятия.

Я была не наивной девочкой, пораженной красивым лицом, а женщиной, которая распознала страдание в ком-то другом. И в этот момент он одарил меня улыбкой, которая могла бы поставить меня на колени. Мое сердце пропустило удар, когда я почувствовала, как на моих губах появилась ухмылка, но мои мысли остались с ним.

И тогда я заиграла так, как никогда раньше в своей жизни. Каждая нота была подобна признанию, раскрывающему глубины моей души. Музыка текла сквозь меня, как река, несущаяся по концертному залу, неся с собой боль и тоску молодого человека в первом ряду.

И пока я играла, я знала, что он тоже это чувствовал. Наша связь была неоспоримой, как будто наши души были переплетены. Музыка была отражением нашей общей боли, но также и нашей надежды на светлое будущее.

Мелодия была бурей, бушевавшей по концертному залу с дикой энергией. Каждая нота была подобна вспышке молнии, наэлектризовывающей воздух и заставляющей аудиторию затаить дыхание.

Я играла со страстью, которая поглощала меня, каждый звук был мазком кисти на холсте эмоций.

С красотой музыки могла сравниться только красота мужчины в первом ряду. И в тот момент я поняла, что наши пути снова пересекутся, в этой жизни или в следующей.

***

Я проснулась ото сна вся в поту, мое лицо горело.

Сон все еще стоял перед моим мысленным взором, только теперь я знала, кто был этим поразительным человеком — Александр. Он мне снился. Этот опыт был подобен взгляду через портал в альтернативное существование, где правила реальности были всего лишь предположениями.

Я провела рукой по лицу и внезапно почувствовала себя более бодрой, чем когда-либо за долгое время.

Мое подсознание подсказывало мне, что этот сон был важен, что он был необходим. Но почему?

Я покачала головой и посмотрела на часы — было четыре утра, луна все еще сияла над горизонтом.

Мой взгляд метнулся к пианино, которое занимало большую часть моей спальни.

Казалось, оно манило меня песней сирены, оставляя меня бессильным сопротивляться его чарующему зову. Я должна была играть.

Закутавшись в свой ниспадающий черный атласный халат, я опустилась на скамью и отдалась очарованию инструмента.

Мои дрожащие пальцы неуверенно застыли над клавишами из слоновой кости. Тишина, повисшая в комнате, казалась тяжелой, удушающей, как будто это был всепоглощающий зверь, готовый наброситься на каждую мою ошибку. Страх сдавил мне горло, угрожая задушить мой голос еще до того, как я смогу начать играть.

Но потом что-то изменилось. Мой сон разыгрался перед моим мысленным взором, и мощный прилив адреналина пронесся по моим венам. Мои пальцы, теперь уже твердые и уверенные, нашли свое место на клавишах, и я начала наигрывать ту же мелодию, что и в моем сне. Я знала ее наизусть, потому что это была одна из моих любимых песен.

Сначала ноты были неуверенными, почти робкими, но по мере того, как мелодия набирала силу, росла и моя уверенность. Звуки пианино наполнили комнату, ниспадая подобно