Книга "Млечный Путь, XXI век", 1 (42), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев

тащить? Вот он и хотел меня использовать для этого дела.

- В Хармонте запрещено ловить рыбу сетью.

- Я ему так и сказал: "Запрещено, мол, рыбу сетью ловить. Разве может законопослушный житель Хармонта нарушать закон". Он и отстал. Послушался. Совесть его, наверное, заела. Решил исправиться. Рад, что помог ему встать на праведный путь.

- Ты, это, Рыжий, не юродствуй!

- Какой я тебе, Рыжий, оглобля стоеросовая. Я - гражданин великой страны. Я, если хочешь знать, в следующем году буду выбирать президента! Ты меня уважать должен и защищать от хулиганов и гангстеров! Называй меня мистер Шухарт.

- Хочешь поговорить, что ж, пройдем в участок. Там нам никто не помешает.

- Мне с вами говорить не о чем!

- Это тебе так кажется. Мы сумеем тебя разговорить, не сомневайся, у нас самые завзятые молчуны становятся ораторами. Сам пойдешь или тебе помочь? - сказал полицейский, доставая наручники.

- Я ни в чем не виноват.

- Так тебя никто ни в чем и не обвиняет. Пока.

Было уже поздно, но в полицейском участке кипела напряженная жизнь. Розовощекие сержанты шустро сновали из кабинета в кабинет, перетаскивая толстые папки с протоколами допросов. Их сытые физиономии благостно светились от осознания важности доверенной им работы.

Шухарта довольно грубо втолкнули в крошечный кабинет капитана Квотерблатта.

"Наверное, узнали что-то, заразы", - подумал он равнодушно. - "Я, вроде бы, чист. Донес кто-нибудь из завсегдатаев бара? Сейчас узнаю подробности".

- Рэдрик Шухарт? - спросил капитан и расплылся в ехидной улыбке, которая не обещала ничего хорошего. Так улыбаются устрице, когда собираются ее сожрать живьем.

- Здравия желаю, капитан! Вы ж меня давно знаете, неужели не узнали? А я вас помню. Как ваша печень? Побаливает?

- Ты мне, сталкер, зубы не заговаривай, - сказал капитан сердито. - Отвечай, как положено.

- Какой из меня сталкер? Навет это. Гнусный и несправедливый. Спросите в "Престиже", нет меня в списках.

- Это верно, мы проверяли, - с грустью признал Кватерблатт. - Почему-то нет. Но понимаешь, какое дело, в городе стал все чаще появляться нелегальный хабар. Не из Института и не из "Престижа". Никак не могу сообразить, как он в наш город попадает? Может быть, ты подскажешь?

- Мне-то откуда знать? Я в конторе "Престижа" ни разу не был. И в Институте, само собой. Думаете, русские завозят? Но тут я вам не помощник, языков не знаю. Слышал, конечно, про сталкеров, но сам заниматься этим ремеслом не собираюсь. Противозаконно это и, как говорят, очень опасно. Мне моя шкура дорога. Рисковать не люблю. А деньги эти смешные заработаю другим путем, без лишнего риска. Руки у меня есть, да и голова на плечах имеется.

- Работаешь где-нибудь?

- Нет. Не люблю, когда моя фамилия в списках значится. И потом, знаю я вашу работу: утром по свистку приходи, по свистку обедай, по свистку бросай работу и домой собирайся. А потом сиди и высчитывай, хватит ли заработанных несчастных грошей на поход в кабак? Или надо следующей зарплаты ждать, чтобы горло промочить. Скучно. Я сам себе хозяин: сделал работу, получил деньги и свободен.

- Не найдешь постоянную работу, мы тебя в участок будем каждый день таскать.

- Сочувствую. Но вы сами себе такую работу выбрали. Я вас не заставлял.

- И все-таки.

- Не знаю, капитан, о какой-такой работе в Хармонте вы говорите? Все хорошие места давно заняты по блату. Или вы хотите в полицию меня устроить? Капитаном? Или регулировщиком?

- Есть для тебя подходящее место в Институте. Будешь лаборантом. Там твои умелые руки пригодятся, - сказал Квотерблатт примирительно.

- Рассмотрю. Не знаю, смогу ли справиться с такими серьезными обязанностями. Но если возьмут, обязательно отблагодарю вас, капитан. Как положено среди хороших друзей.

- Рад слышать от тебя такие правильные слова. Надеюсь, что со временем обязательно станешь хорошим человеком. Дай я пожму твою честную руку.

- Подождите, капитан, - сказал один из полицейских, надо бы его карманы проверить, не завалялось ли ты что-нибудь по нашей части.

- Прости, Рэдрик Шухарт, но это наша работа. Покажи-ка нам свои карманы. Добровольно. В последний раз. Для порядка.

Шухарт поднял руки вверх, подставляя карманы, он был спокоен, потому что уже успел сбросить случайный хабар Эрнесту.

Полицейский залез к нему в карман куртки и вытащил оттуда "белый обруч".

- Вот так находка, - сказал он восторженно. - Вон чего я нашел!

- Как же так, Рэдрик Шухарт, а ведь я поверил тебе. А ты меня обманул. Как же ты теперь мне в глаза будешь смотреть?

"Если повезет, никогда больше тебя не увижу, не только твоих глаз, но и толстого тела", - подумал Шухарт раздраженно.

Он не понимал, как к нему в карман попал этот "белый обруч". Неужели Эрнест засунул? Но зачем? Выйду на свободу, спрошу заразу!

- Сержант Луммер, посмотрите внимательнее, нет ли у него еще чего-нибудь интересного.

Луммера не надо было просить два раза, он похлопал руками по груди Шухарта, радостно засопел и вытащил из внутреннего кармана пачку денег.

- Пересчитай, - приказал Кватерблатт.

Луммеру не часто приходилось держать в руках такие большие деньги, поэтому пересчитывал он их несколько раз. Наконец объявил:

- Тысяча долларов, сэр!

- Откуда у тебя такие деньги, сталкер? - капитан огорченно.

- На завтраках скопил, - ответил Шухарт.

- Не хами, сталкер. Думаю я, что сбросил ты заказчику хабар и шел домой свою выручку прятать в тумбочку. Такое предположение, пожалуй, звучит правдоподобнее твоих рассказов, - сказал Квотерблатт сурово.

Шухарт промолчал. Разговаривать с ним все равно никто не хотел. Его отвели в обезьянник и оставили там до утра. Он не сомневался, что утром его выпустят. Подумаешь, "белый обруч". Мало ли откуда он у него оказался? Нашел на улице. Вот он и поднял. Зачем такой красивой вещице валяться на улице? А потом забыл. Дела серьезные у него скопились. Не до ерунды было. Почему, спрашивается, он должен оправдываться? Пусть, жабы, докажут, что он его из Зоны вынес.

Ночь на нарах

Шухарт долго не мог заснуть. Никогда прежде он не думал так много о своей судьбе. До сих пор он всегда поступал так, как считал правильным. Хорошо получалось или плохо, был прав или нет - это не имело значения. Он привык отвечать за свои ошибки. Когда заслуживал нагоняя, получал по полной программе. И