Книга Подмастерье палача - Виктор Иванович Тюрин

сплетение, после чего парень сложился вдвое. Люди замерли в ожидании продолжения драки, вот только я не оправдал их ожиданий, а вместо этого, обойдя скорчившегося на земле парня, подошел к лавке, где, к удивлению толпы, стал рассматривать свое отражение в отполированном серебряном подносе. Из толпы сразу раздались негодующие крики, требующие продолжения, но мне было не до них, так как я, сейчас внимательно рассматривая свою физиономию. Внешность у меня оказалась, как у классического красавца. Волосы густые, кожа чистая, приятные черты лица.

"С одной стороны заметное лицо, в толпе трудно потеряться, а с другой стороны, у женщин успех буду иметь. Будем извлекать пользу… — но додумать мне не дал пожилой мужчина с рассерженным видом, лет пятидесяти, выскочивший на улицу из лавки. Подскочив ко мне, он стал трясти кулаками, правда, при этом держась поодаль.

— Пошел вон отсюда, мерзавец! Или я сейчас стражу вызову! — стал он кричать и трясти кулаками. Гуляки при виде него снова зашумели, очевидно все же рассчитывая на продолжение скандала, вот только я не доставил им такого удовольствия и развернувшись, быстро зашагал по улице. Толпа сразу отреагировала на мое бегство свистом и обидными прозвищами. Не успел я успел завернуть за угол, как за спиной раздался звук каблучков, а затем меня окликнул женский голос: — Эй, мужчина!

Остановившись, я оглянулся, хотя и так знал, чей это голос. В пяти метрах от меня стояла та наглая особа, которая только что спровоцировала громкий скандал. Ничего не говоря, я молча уставился на нее. Девушка, ничуть не стесняясь холодного приема, быстро подошла ко мне.

— Ловко ты этого дурачка Луи стукнул, красавчик, — не дождавшись никакой реакции на свои слова, неожиданно представилась. — Меня зовут Николь. Я белошвейка.

Глаза, опередив разум, сразу оценили внешние достоинства девушки. Симпатичное личико, высокая грудь, крутые бедра. К тому же недавнее посещение купальни сразу навело меня на греховные мысли, поэтому мысленно раздеть ее мне не составило труда. Я был не прочь завести себе постоянную подругу, но мысль о венерических болезнях, пока держала меня на коротком поводке. С другой стороны, Монтре немного успокоил меня, сказав, что лечит срамные болезни. К тому же мне хотелось женщину. Очень хотелось. Пока я колебался, девушка вдруг улыбнулась, показав хорошие, ровные зубы, чем окончательно разрешила все мои сомнения.

— Ты мне там не показался стеснительным, — в ее словах читался вопрос: долго мне еще ждать пока ты меня куда-нибудь пригласишь?

— Меня зовут Клод, только не знаю, получиться ли у меня достойно развлечь красивую девушку.

— Не попробуем — не узнаем. Ты куда шел?

— Просто гулял по городу.

— Я тебе нравлюсь? — последовал неожиданный вопрос.

— О, да! — я постарался вложить в это восклицание максимум восторга, при этом придав себе восхищенный вид. — Клянусь всеми святыми, в жизни не видел таких красивых волос и нежной кожи. Ты очень красива! Мне бы хотелось любоваться твоей красотой каждое утро!

Я уже заметил, что люди в этом времени больше открыты чувствам и непосредственно выражают свои эмоции, чем очень похожи на детей, поэтому воспринимают самую грубую лесть, как нечто само собой разумеющееся. Вот сейчас я решил проделать подобный эксперимент с девушкой. Мои слова оказали на нее волшебное воздействие. Она улыбнулась, щечки окрасились легким румянцем, а в глазах появилось обещание райского блаженства. Удовлетворенная моим восхищением, девушка, чуть восторженно, с придыханием, неожиданно спросила меня: — Ты поэт? Сочиняешь стихи?

— Нет. Эти слова навеяла твоя красота, девочка.

При этом я подумал, что меня хватит еще на десяток подобных фраз, но тут оказалось, что я зря начал беспокоиться. Мне больше не пришлось ломать голову о том, что ей рассказывать или каким способом ее развлечь. Бойкая Николь прекрасно справлялась со всем этим за нас двоих. Она почти непрерывно говорила, рассказывая о своей работе, о себе, о подругах, о том, что ей нравится или не нравится. От нее я узнал, что белошвейками называют женщин, которые вручную шьют тонкое бельё и рубашки для знати, дамам — нижние юбки, а также украшают одежду вензелями и кружевами. В отличие от простой крестьянской одежды, которую шили из грубой материи, белошвейки создавали наряды из благородных тканей: бархата, муара, тафты и парчи. Получали белошвейки довольно мало, но у них всегда был шанс поправить свое положение, так как снимая мерки с полуголых дворян, имелась возможность стать чьей-либо содержанкой.

Сначала мы пили в трактире сладкое вино, потом ели горячие вафли и смотрели представление, затем слушали уличных музыкантов, после чего пошел проводить домой… и оказался в ее постели. Девушка оказалась истинной француженкой, страстной, любвеобильной, не стесняясь проявлять свои чувства, но при этом оказалась совершенно наивной в плане секса. Когда страсти утихли, и мы просто лежали в постели, отдыхая, я неожиданно почувствовал себя спокойно и уютно. Так у меня, бывало, в той жизни, когда после очень долгого отсутствия я переступал порог своей квартиры. Не отрывая головы от подушки, бросил взгляд по сторонам. На окне в горшках стояли цветы, на тумбочке — какие-то баночки и флакончики, на сундуке лежало недошитое платье, рядом с ним кружева и разноцветные клубки ниток, а над всем этим витает ароматно-цветочный аромат.

"Наверно в такой обстановке у мужчины рождаются мысли о семье, — подумал я, чувствуя прижавшееся ко мне горячее тело молодой и здоровой женщины.

Встав и приведя себя в порядок, мы с Николь отправились в таверну, так как после долгого постельного марафона были голодные, как звери. Наевшись, снова гуляли, потом я проводил девушку домой, но на этот раз она меня к себе не пригласила, объяснив это тем, что ей нужно работать, чтобы завтра отдать заказ клиентке — нижнюю юбку. Долгий и страстный поцелуй завершил нашу встречу.

Колокольный звон сразу после рассвета возвестил о начале нового дня.

В этот час городская стража сменяется, воры и бандиты прячутся в свои норы, а честные люди принимаются за работу. Раньше всех открывают двери для посетителей кузницы, лавки мясников и пекарей, а по улицам направляются к колодцам, с ведрами в руках, заспанные служанки и хозяйки. Под уже привычные для меня звуки просыпающегося города, встал и я. Приведя себя в порядок, я только начал выставлять на стол завтрак, как дверь распахнулась и на пороге появился Жан, вычесывая солому из своей пышной шевелюры. Боязливо поглядывая на мастера, он поздоровался и тихонько сел за стол. Я только посмеивался про себя, глядя на притихшего на парня. Дело в том, что два дня тому назад