Книга Крылатая рать - Елена Пронина

и золотые. Так я понял?

– Это я и хотел сказать, – согласился Рассвет.

– А точно, – сдался Туман, – вот Злату мы так почему назвали – потому что она все что угодно делать умеет, не девушка – а клад.

– Да ну тебя! – засмущалась блондинка.

Все засмеялись.

– Цветок, – задал новую тему Туман, бросая мяч Злате.

Она уронила мячик и засмущалась еще сильнее.

– Вот! – подала Ночка извлеченный из-под стола мяч.

Игра продолжалась допоздна. Все были приятно поражены умением Рассвета, которому раньше никогда не приходилось играть в «красивые слова», придумывать необычные определения, тогда как сам он понимал, что изрекает банальности, устоявшиеся эпитеты, засевшие у него в голове еще с детства. А вот Ночка, Ветер, Туман и Ворон придумывали оригинальные и неизбитые определения. Рассвет решил на досуге дать им несколько уроков, раскрыв тайны стихосложения. Почему-то он был уверен, что все они смогут создавать настоящие стихи, а не просто рифмовать строчки. Ведь человека делает поэтом не умение подбирать рифму к словам, а способность по-особенному видеть мир…

Глава одиннадцатая. Белая роза, черная жаба

Тогда, на балу, Риксандр отсутствовал совсем недолго, но этого времени Светеле хватило, чтобы открыться Зейкрафту и даже условиться с ним о встрече. Впрочем, время встречи было назначено именно что условно – никто не знал, когда девушке удастся избавиться от опеки Шапо. Зейкрафт заставил ее запомнить адрес и обещал, что будет ждать ее там в любое время суток не менее двух недель. Если она не придет – он будет считать, что она передумала. Так что у нее в запасе было две недели.

Но она торопилась. Жизнь в этом доме стала для нее невыносимой. Она ощущала себя запертой в клетку птичкой. И с каждым днем ей становилось теснее и душнее. Особенно раздражала ее услужливость Риксандра. Казалось, юноша пытается предугадать каждое желание Светелы и при этом не доверяет ей, боится оставлять ее без присмотра даже на несколько минут.

Евжени тоже продолжала обращаться с ней, как с тяжелобольной. Интуиция подсказывала Светеле, что с хозяйкой дома ни в коем случае нельзя делиться своими переживаниями. Хотя, признаться, ей, неизвестно почему, очень хотелось это сделать. Как будто это могло снять тяжесть с ее души.

Никакого повода покинуть дом без провожатых Светела не находила. А время шло. Она старалась вести себя легко и непринужденно, разыгрывая полную безмятежность. Преодолевая раздражение, едва не переходящее в бешенство, она изображала симпатию и признательность всем, кто жил и бывал в этом доме. Особенно ласковой ей приходилось быть с Риксандром, так как он наиболее чутко реагировал на все изменения в ее настроении. Чтобы не выдать себя, своей неприязни к заботящимся о ней людям, Светела старалась редко уединяться в свой комнате – единственном месте, где ей никто не докучал. А на людях она не давала себе воли мечтать о том, как упадет в объятья Зейкрафта, строить планы побега, думать о том, как будет жить вне этого дома. Она проявляла чудеса самообладания, кокетливо демонстрируя бесконечные наряды, которые заказывал для нее Риксандр, приветливо улыбаясь Евжени и обсуждая с ней модные журналы, расхваливая кулинарные способности Ла и Нады и выведывая у них ненужные ей рецепты, выслушивая светские анекдоты, которые приносил с собой Рэн…

И только поздно вечером, закрывшись в своей комнате, она начинала метаться в поисках выхода. В том, что решение есть, она не сомневалась. Безвыходных ситуаций не бывает, – откуда-то она знала это наверняка. Не просто верила в это, а именно знала. В голове ее теснились идеи, но все они не выдерживали даже мысленной проверки на эффективность. Попросится в театр, на прогулку, к портнихе? – кто-нибудь пойдет вместе с ней. Придумать для всех по просьбе, чтобы остаться одной и незаметно выскользнуть за дверь? – все равно она не успеет убежать далеко.

После вороха мыслей в голове становилось пусто. Вакуум давил изнутри, в висках пульсировала боль. И тут ей на ум начинали приходить какие-то нелепые слова, ритмичные отрывистые фразы, совершенно бессвязные, лишенные смысла: смешная потеря… помыслы розовых дней… розу белую с черною жабой… роковая печать… повенчать… В эти минуты она боялась, что сходит с ума, что травма, психологическая или какая другая, не прошла бесследно. Ей хотелось вытрясти из головы это безумие, позвать на помощь, – любой ценой избавиться от этого наваждения. И одновременно она боялась потерять путеводную нить, потому что интуитивно чувствовала, что эти слова – что-то очень важное, стоит только связать их воедино. То ли воспоминания, то ли пророчество… И она продолжала носить этот кошмар в себе, с каждым днем засыпая все позже и тяжелее.

В одну такую бессонную ночь и пришло решение. Оно оказалось элементарным. Удивительно, как только ей раньше не пришло в голову, что убегать к возлюбленному не обязательно днем. Ночь – разве не это лучшее время для авантюр?

В эту ночь она побега не совершила. Каким-то непостижимым образом ей удавалось мыслить более или менее здраво. Веревку можно связать из платьев, причем начинать надо с вечера. Заранее нельзя – вдруг кто заметит связанную одежду и обо всем догадается. Но и откладывать надолго тоже опасно – кто знает, сколько это на самом деле займет времени. Запираться в комнате рано не стоит – лучше сидеть в гостиной до тех пор, пока все не разойдутся по комнатам и не лягут спать. Да, еще надо где-то раздобыть немного денег, ведь не пешком же ей бежать через весь город. Тем более что карты у нее нет, где какая улица, она не знает, и спросить ночью будет не у кого. Извозчика можно будет взять за углом – там дорогая гостиница, так что всегда стоят кареты. Но везти надо попросить к какому-нибудь публичному заведению, а там поменять извозчика. От этого заведения – на вокзал, а уж оттуда, на новом извозчике, можно и к любимому (когда она называла его так, хотя бы мысленно, у нее сладко сжималось сердце, и поэтому ей нравилось думать о нем так – «любимый»).

Утром Светела дождалась, когда Евжени в сопровождении Рэна, с которым она теперь проводила немало времени, отправится в Дом изящного искусства (звали они с собой и Светелу, но та отказалась, сказав, что не любит ходить по музеям, а предпочитает знакомиться с шедеврами по альбомам). А потом начала ныть, что ей скучно и что зря она, мол, отказалась пойти с Евжени, но еще лучше бы, конечно, пройтись по магазинам –