Книга Холоп-ополченец. Книга 1 - Татьяна Богданович

Михайлу.

– Вы на Москву, что ль, пробираетесь, в царскую рать?

Михайла кивнул.

– Многие ратные люди в Москве собрались. Мстиславский князь отряд привел. Князь Воротынский прибыл. Только тот без ратников. А ноне в подмогу большая рать с Двинска идет. Гонец был. Через седьмицу будет. Тут царь на Ивашку и ударит.

– А ты-то куда ж пробираешься? – спросил Михайла монаха.

– Много нас, иноков, – снова затянул нараспев монах, – по всем дорогам ноне послано православным про чудесное видение сказывать и пост налагать. Братцы, – вдруг совершенно другим голосом прибавил он, – может, луковки не найдется ли странному человеку. Хлебца-то подали, а вот лучку нет.

Ерема развязал кошель и протянул монаху свою последнюю луковку.

– Ну, иди с богом, – проговорил Михайла, – а мы дале поспешать будем, чтоб до́темна к Москве добраться. Благослови, отче!

Монах перекрестил Михайлу, а потом и весь отряд и, сказав еще раз спасибо за помогу, пошел в ту сторону, откуда они приехали.

Мужики громко вздыхали, надевая шапки, и покачивали головами.

– То-то, видно, богомолец был, – пробормотал Ерема.

– Ты про кого это? – спросил Лычка.

– Да вот, который бога-то увидал. – Он поднял голову и с некоторым ожиданием посмотрел на небо. – Хошь бы ангела божия когда увидать.

– Выпей чарочку на ночь, може, и увидаешь, – сказал со смехом Савёлка.

Но никто не поддержал его.

– Не греши, Савёлка! Бог-то, вон он! – Ерема уверенно показал рукой на небо. – Живо пристукнет!

– Оно, конечно, – поддержал и Невежка, – бог не свой брат, не увернешься.

Парень нерешительно покосился вверх, передернул плечами, но замолчал.

Невежка догнал Михайлу, молча ехавшего впереди.

– Слыхал, Михалка? – обратился он к нему. – Наш-то князь в Москву поспел.

– Видно, задали ему ходу под Арзамасом, – злорадно заметил Михайла. – Войско-то, вишь, все перебили. Без души, видно, скакал. Упередил нас.

– Ты чего ж монаху-то сказал, что на Москву мы едем? – спросил Невежка.

– А что ж сказать было? Что к Болотникову пробираемся? Он бы тут такого наговорил!.. И то, гляди, напугал наших-то, – прибавил Михайла, покосившись назад.

– Ништо! Ты погоди, я их тотчас от Москвы отворочу.

Невежка отстал от Михайлы и замешался в ряды мужиков.

– А что, братцы, – заговорил он. – Може, нам и впрямь на Москву податься, грехи свои там отмаливать? Князенька наш – слыхали? – там. Он нас приветит. Перво-наперво в холопий приказ отправит, чтоб нам горячих всыпали, а там под свою руку заберет. Живи – не тужи, только князю угождай!

– Почто к князю? – испуганно спросил Лычка. – Мы ж до Болотникова сбирались. Волю добывать.

– Вестимо, волю. Чего ж к князю?

– Нет нашего согласу, чтоб к князю! – раздались дружные голоса.

– А я было думал, вы про волю-то запамятовали. Про грехи больше думка у вас.

– Грехи! – сердито заговорил молчавший всегда Нефёд. – Им хорошо, долгогривым, про грехи толковать. Живут в обителях на дармовых хлебах. У царя да у бояр, поди, пятки лижут, те им вклады на помин души делают… А то еще пост! – прибавил он, помолчав, со злобой. – Хлеб да луковица – не пост, что ль?

Нефёд угрюмо замолчал.

– Ишь Нефёд-то наш осердился как, – заметил Савёлка. – А намедни бабка тебе молочка кружку дала. Небось, выпил?

– Не замай его, – примирительно сказал Невежка, заметив, что Нефёд сердито заерзал на лошади. – Верно он говорит. Чай, у них-то и пост-от не то, что у нас. Михалка-то, чай, у нашего князя в хоромах бывал. Чего он в пост лопает? Рыбину ему подадут, одному не вподъем. Пирогов напекут на постном масле, щец со снетками, взвар. Этак бы и мы попостились, братцы. А?.. Вот как мы их всех перебьем, бояр этих, може, и сами так поживем. Эх-ма! Отвяжись, худая жисть, привяжись, хорошая!

Несколько времени все ехали молча. Смеркалось. Снег перестал. Вдалеке вправо замелькали частые огоньки.

– Москва! – промолвил Михайла. – Ну, а нам, сказывали в Вешняках, сразу за леском влево сворачивать. К ночи, надо быть, в Коломенском будем. Подгоним малость.

Густая пелена снега застлала все кругом. Они с трудом держались дороги. Но перекресток все-таки ясно выделился. Следы полозьев и конских копыт пересекали им путь. Видно было, что по этой дороге уже сегодня немало ездили. Они уверенно свернули влево.

II

Кругом расстилалась одна снежная равнина. Кое-где, то справа, то слева, мигали чуть видные огоньки – какие-нибудь подмосковные деревеньки.

Но конские следы вели все прямо, не сворачивая. Сильно темнело, и Михайла стал опасаться, что до ночи они не успеют приехать в Коломенское. Но вот перед ними начали в темноте вставать неясные очертания каких-то строений. Одновременно сбоку прямо на них выехала лошадь.

– Кто едет? – окликнул их густой застуженный голос.

– К Ивану Исаичу мы, – проговорил Михайла. – Холопы из-под Нижнего. Послужить ему хотим. Как он волю сулит…

– А сколько вас тут? – спросил тот же хриплый голос.

– Полтретья десятка [Двадцать пять – Прим. ред.] – ответил Михайла.

– Кто вас знает, что вы за люди, – проворчал караульный. – Эдак всех пускать не гоже.

– Я Ивану Исаичу про Шуйского весть принес. Сказать надо.

– Ты же сказывал, с Нижнего вы. А выходит – с Москвы. Лазутчики, может?

– Отродясь на Москве не бывал, – сказал Михайла. – Тут неподалеку слыхал от выходца из Москвы.

– Чего ж сюда его не приволок, коли так. Иван Исаич сам бы допросил. Казаки наши дозорные поймали было ноне одного долгогривого, да отбил у них цельный отряд. От Шуйского, видно.

Михайла оторопел. Так это он, стало быть, от болотниковского дозора монаха спас? Вот беда-то! Вдруг признает его тот казак, что тогда? Уж лучше сам он Болотникову признается.

– Проводи ты меня к Ивану Исаичу. Я с им поговорю, – сказал он казаку.

– Ладно, – сказал дозорный. – Погоди тут. Как другой дозорный придет, я тебя сведу. Дай только фонарь засвечу.

Казак слез с лошади, привязал ее у ворот, зашел в сторожку, которой Михайла сперва и не заметил, и скоро вышел оттуда с фонарем. В эту минуту с другой стороны подъехал еще казак. Первый окликнул его:

– Кирюха, вот тут к Иван Исаичу просится. Холопов отряд привел. Ты посторожи, а я проведу. Слезай с лошади, ты! – обратился он к Михайле.

Он поднял фонарь, и свет его прямо упал на лицо Михайлы.

– Этого! – крикнул подъехавший казак. – Да это ж Шуйского отряд. Он у меня и монаха отбил на дороге. Ишь ловчага! Лазутчик, стало быть. Отчаянная голова! Куда его к Ивану Исаичу? В темную его.

– Это ты что ж? – подступил к Михайле первый казак. – Да за этакие дела тебе голову с плеч, чортов сын!

Он размахнулся и дал Михайле