Книга Дамиано Де Лука - Паркер С. Хантингтон

идти. — Он опустился на колени рядом со мной, взял мое лицо и осторожно наклонил его к себе, пока я не посмотрела на него. На его лице было серьезное выражение. Открытое. Честное.

В общем, полная противоположность моему.

Черт, черт, черт.

Возможно, я немного упала в обморок.

— Я просто хочу поблагодарить тебя, Рыцарь. — Его рука по-прежнему обнимала мое лицо, а большой палец провел по щеке. — Прими мою благодарность. В этом нет ничего сложного.

Но это было так, потому что принятие благодарности казалось невозможным рядом с чувством вины, которое я испытывала, когда дело касалось Дамиана. Ему не за что было благодарить меня после того, как я сбежала от него и оставила его одного в доме с отцом. Если уж на то пошло, я должна была извиниться перед ним. Еще одна вещь, которую я никогда не могла заставить себя сделать.

Я уставилась на Дамиана.

Молча.

Его разочарованный вздох поразил меня, когда он покачал головой, а затем ушел.

Хуже всего было то, что я заслужила его разочарование и даже больше.

ГЛАВА 18

Человек есть не то, что он думает, человек есть то, что он скрывает.

Андре Мальро

РЕНАТА ВИТАЛИ

Функционирующие алкоголики.

Каждый мафиози был действующим алкоголиком.

По крайней мере, они вполне могли быть таковыми, если учесть, сколько поводов они находили, чтобы выпить во время похоронных процессий. После мирной встречи нужно было подписать соглашение в присутствии высокопоставленных членов Камерино, Андретти, Росси, Де Лука и Романо, а затем произнести тост и выпить в L'Oscurità.

Я осталась одна после того, как размашисто расписалась в альбоме аккордеонов и сделала необходимый снимок. Передо мной пронесли еще одну рюмку, и я взяла и ее. Мне нравилось контролировать ситуацию. Воспитание в мафиозной среде побуждало меня искать власть везде, где только можно, и начиналось это с меня самой. Поэтому желание напиться и забыть о Дамиане застало меня врасплох.

Я не могла уйти первой, поэтому нашла кабинку за угловым столиком и зажала односолодовый стаканчик между ладонями, на сто процентов осознавая, как я выгляжу, и не имея ни капли заботы.

— Говорят, ты большая, плохая Витали, — пробурчал солдат, протискиваясь в кабинку рядом со мной, вероятно, уже выпивший десять рюмок. Возможно, его отец был капо. — У меня есть кое-что большое и плохое, чтобы показать тебе. — Он прильнул ко мне, и запах алкоголя и придурка проник в мой личный пузырь.

Я подняла руку, чтобы столкнуть его со скамейки, но тут к столу приблизилась тень, и его бесцеремонно выдернули из кабинки на задницу.

Солдат посмотрел на Дамиана с пола и попытался встать, спотыкаясь на ходу. Когда он, наконец, встал на обе ноги, то поравнялся с плечом Дамиана.

— Я чертов Камерино. Ты знаешь, кто мой отец?!

— Нет, но я знаю, кто я.

— Кто ты?

Скука в ледяном тоне Дамиана нагнетала напряжение в воздухе, когда он посмотрел на солдата и сказал:

— Я Дамиано Де Лука, — глаза солдата расширились, и я практически видела, как он трезвеет с каждой секундой, — и ты будешь оказывать мне уважение.

Рот солдата открылся, и он замялся, пытаясь что-то сказать, прежде чем принять спасательный круг, брошенный ему одним из его друзей, когда его окликнули по имени с нескольких столиков ниже. Ни я, ни Дамиан не смотрели, как он, спотыкаясь, уходит от нас.

Наши взгляды не отрывались друг от друга. Тишина между нами пульсировала, расширялась и нагнеталась, пока я, наконец, не нарушила ее.

— Дамиан. — Я откинула прядь волос с лица и подняла бровь. — Это не роман с оборотнем, ты не мой альфа, и ты не можешь метить территорию, которая тебе не принадлежит. Мне не нужно, чтобы ты сражался за меня.

— Это была не битва, принцесса.

— И вряд ли это было твое дело, Дама.

Он перешел к делу:

— В конце концов, это давление и притяжение устареет, и ты поймешь, зачем ты вообще затеяла это. Сдавайся, Рената. У тебя столько стен, ты все время боишься. Сделай прыжок хоть раз в жизни.

Я подняла подбородок.

— Я делаю прыжки.

Он выглядел не впечатленным, стоя передо мной в угловой кабинке, его тело обеспечивало уединение от посторонних глаз.

— Назови хоть один.

Мои глаза сузились, и я наклонилась в сторону, чтобы полностью встретиться с ним взглядом, свесив ноги с края скамейки.

— Вот. — Я протянула руку и ухватилась за пряжку его ремня.

— Принцесса… — Его голос начался как предупреждение, но прервался, когда я скользнула пальцами вниз и погладила его через брюки. — Что ты делаешь?

Хороший вопрос.

Пытаюсь ли я доказать что-то себе или ему?

В любом случае, я не останавливалась. Он стал твердым в моей ладони, и мне захотелось ощутить его кожей к коже, но я слишком хорошо понимала, что за его спиной толпится народ. Его рука остановила мое движение, и он сделал шаг назад. Я опустила руку на бок и изучала его.

Он протянул руку и зажал мой подбородок между большим и указательным пальцами.

— Это не ты.

Я отстранилась от его прикосновения.

— Итак, сначала ты хочешь, чтобы я совершила прыжок, а потом говоришь, что это не я, когда я это делаю. Что именно, Дамиан, потому что даже хлысту трудно угнаться за тобой.

— Поглаживать мой член на публике — это горячо, но это не прыжок. Это отвлекающий маневр, и я не вижу в этом ничего особенного. Я вижу дальше тебя.

Я забыла, каково это, когда Дамиан раздвигает мои границы, когда он проникает под мою кожу так, как может только он. В этот момент то, на что я только что наткнулась, ударило меня по лицу. Если быть честной, я знала, что увижу Дамиана снова, когда Маман попросит меня представлять Витали. Я могла бы притвориться, что сделала это ради Маман, но на самом деле я сама решила приехать. Уехав на десять лет, я решила снова увидеть Дамиана. Я выбрала это.

Почему, черт возьми, я выбрала это?

Должно быть, Дамиану не понравилось то, что он увидел на моем лице, потому что он еще больше отдалился от меня и сказал:

— Увидимся сегодня на ужине, принцесса, и я надеюсь, что ты меня удивишь.

И, возможно, я тоже надеялась на это.

ГЛАВА 19

Обман может дать нам то, чего мы хотим в настоящий момент,

но, в конце концов, он всегда отнимет это.

Рейчел Хоторн

РЕНАТА ВИТАЛИ

Мне казалось неправильным праздновать после смерти.