Книга Мой бондфренд, или они друг друга стоят - Оксана Сергеевна Крыжановская

он. Ты сможешь потом наполнить его?

   - Это против правил.

  - Я получу разрешение.

  - Когда получишь, тогда и обсудим. Но сейчас она должна его отдать.

  - Нет! - Соколов выкинул вправо руку, словно отгораживая меня от своего отчима.

  - Это опасно, и в первую очередь для нее, - мужчина говорил спокойно, не обращая на руки Марса и капли внимания.

  - Только человек моей крови может его почуять, - ответил Соколов.

  - Или ее, - возразил Андрей Петрович.

  - Но снять только моей, - упрямо повторил жених, - и с ним на нее не смогут напасть неожиданно.

  - Хорошо, - сдался мужчина. - Но выбивать разрешение будешь сам.

  - Я и не думал, просить тебя о помощи.

  - Вырос, - произнес его отчим с гордостью, но усмешка была грустная.

  - Все когда-то вырастают, - поджал плечами Марс.

  Кухню вновь накрыл полог тишины, но неловкости уже не было.

  Допив кофе большим глотком, Андрей Петрович поднялся и произнес:

  - Нам пора.

  - Нам? - переспросила я, и взглянула на Марса, прищурив глаза.

  Я думала, он в этот раз проведет со мной все выходные, а не как в прошлый, лишь день!

  - Я в коридор обуваться, - явно предчувствуя надвигающуюся бурю, произнес Андрей Петрович и быстренько убрался из кухни.

  - Извини, милая, - извиняющееся улыбнулся мне жених, притянул за стул меня к себе и крепко обнял. - Я смог выбраться всего на сутки.

  - А когда ты вернешься? - спросила я, стараясь не предавать голосу обиды.

  - Дней через десять, - бесстрашно сознался он, в отличие от своего отчима явно не чувствуя застывшей над его головой угрозы.

   - Отлично, - произнесла я и поцеловала его.

  Когда руки жениха полезли под майку, я резко прервалась, отодвинулась, поднялась на ноги, игнорируя непонимающий взгляд, и лилейно произнесла:

  - Продолжим через десять дней, любимыиийй! - последнее слово пришлось крикнуть, выбегая из кухни, так как меня пытались нагло схватить, а затем и вовсе бежать в прихожую под зашиту Андрея Петровича. Точнее, я думала, что под защиту, так как меня догнали и принялись целовать, он сделал вид, что очень занят натиранием гуталином своим ботинок.

  - Время, - коротко произнес он через пару минут, не повышая голоса, но Марс меня тут же отпустил. Мы быстро обулись, спустились на улицу и меня отвезли домой. Перед тем как выйти из машины, Соколов обнял меня и шепнул на ухо:

  - Люблю тебя.

  - И я тебя, - я быстро поцеловала его в губы, попрощалась с Андреем Петровичем и выскочила из машины, а потом стояла и смотрела, как машина уносится от меня вдаль, чувствуя на сердце щенячью грусть.

  Впереди меня ждали десять дней тоски и страдания, так как я забыла у Соколова взять номер телефона!

   ***

  Три месяца пролетели для меня в тянувшихся нервных неделях и мгновенно пролетающих днях с Соколовым. Как под такими эмоциями я умудрилась сдать экзамены и получить неплохие оценки, осталось для меня загадкой. Наверное, помогло подсознание, так как сознание бешено носилось, словно у него наступило ПМС... затянувшееся на два месяца. Ко всему Соколов - сволочь он, а не жених! - так и не дал мне своей номер телефона, обусловливая тем, что ему и так тяжело, а если будет слышать мой голос, то, вообще, может сорваться и бросить все. А это делать не стоило, потому что оставался последний месяц, по прогнозам, и расставаться с организацией на плохой ноте ему не хотелось.

  "Потерпи, милая" - стали моими самыми ненавидемыми словами. Как только жены могут отправлять своих мужей в долгосрочные рейсы - ума не приложу. Я неделю не могу вытерпеть, чтоб хоть раз не представить что-нибудь ужасное.

  Я в последнее время, вообще, стала какая-то слишком эмоциональная. Это заметили все, и поэтому кто как мог, пытался меня отвлечь. Друзья и подруги постоянно вытягивали гулять, купаться на пляж и пытались отвлечь от поганых дум. Бабушка постоянно готовила мои любимые блюда, братья с сестрой старались меньше меня доставать, особенно, после одной ссоры, которая началась с шутки, но и закончилась моей истерикой и чуть ли не слезами. Родители пытались несколько раз отправить меня в путешествие заграницу, но я отказывалась, так как представила, как Соколов приезжает, ищет меня, а меня нет, так всякое желание любоваться заграницей отпадало.

  Ко всему эта неделя выдалась ужасней всех. Мы с Соколовым впервые серьезно поругались. У нас и раньше случались ссоры, но они были мелкие и быстро заканчивались. Но на этот раз все кончилось тем, что я собралась посередине ночи и уехала домой на такси.

  Все началось совсем невинно: мы, после бурной встречи, нежились в объятьях друг друга. Мне было приятно лежать в его объятиях и ощущать, что он рядом со мной. Неважные мысли неспешно крутились в голове, и сознание было уже в дымке сна, как Соколов произнес:

  - Давно хотел тебя спросить.

  - О чем? - сонно спросила я, крепче прижимаясь к горячему телу своего жениха.

   - Об фалоиметаторе с именем Александр, - спокойно ответил Соколов, а меня словно в грудь ударили, выбив весь воздух из легких.

  Я подскочила, уставилась на жениха и с нарастающим раздражением спросила:

  - Откуда ты знаешь?

  Лучше бы я не спрашивала! Я впервые испытала такой стыд, злость и раздражение. А уж когда Соколов спокойно добавил, что Эллай думал, что я приобрела его из-за Соколова, то я просто взорвалась, как бутылка шампанского. И началось...

  Я кричала, что они не имели никакого права лезть в мою комнату. Орала, что это мое личное дело и Соколов не имеет к нему некого дела. И наговорила много грубостей. В общем, меня понесло, словно после выпитого молока и съеденной банки с солеными огурцами. Марс слушал меня, молча, и это еще больше раздражало, поэтому я на эмоциях и воскликнула:

  - А трусы они мои часом не мерили?!

  После этого взорвался и Соколов. Я впервые видела его настолько разъяренным, но поступить разумно и прекратить ссору уже не могла.

  Я сама не знаю, чего так завелась. Ведь я