Книга Млечный Путь - Натали де Рамон

— Еще чего! — замороженным ртом пробубнил Даниель.

Он был в таком восторге от своей новой улыбки, что всю дорогу до дома без конца заглядывал в зеркальце и любовался. Но, когда начала отходить анестезия, все восторги кончились. После двух таблеток обезболивающего, не давших желаемого эффекта, он прилично выпил коньяку — назло этой живодерке горгоне Медузе — и очень поязвил на ее счет, поскольку никакого кровотечения не последовало. От коньяка он уснул, однако ночное рандеву с Вивьен не состоялось — вся челюсть и вся голова болели так, что именно от этой боли он и проснулся. Плюс ко всему его знобило — скакнула температура.

Даниель стонал, метался, проклинал все на свете, пил аспирин, обезболивающее, коньяк, курил прямо в спальне. Это была самая жуткая ночь в моей жизни…

В полдень позвонила Марта.

— Куда ты пропала? У тебя все в порядке?

— У Даниеля проблемы с протезом. Температура, даже на работу не пошел.

— Ничего, приживется. Я имплант ставила, так две недели с температурой ходила, и боль дикая.

— Две недели? Дикая боль? Я этого не вынесу!..

— А что ты хотела? В организме инородный предмет. Организм его отторгает. Физиология. Ничего, приживется!

— Но две недели таких ночей не пережить мне!

— Тебе-то что? Это у него боль и температура.

— Лучше бы у меня. Я бы его так не изводила. А ведь это еще только пробный цемент. Я даже не представляю, как завтра она будет ставить ему на постоянный.

— Так для того и ставят на пробный, чтобы потом легче снять и спилить у протеза лишнее. Очень может быть, что он давит на десну, и именно от этого боль с температурой.

— Ты думаешь?..

— Тут и думать нечего! Слушай, а ты сейчас можешь говорить? Он не рядом?

— Могу. Я на кухне, а он спит. В спальне. Только знаешь, я сейчас не в состоянии обсуждать…

— Я не прошу тебя ничего обсуждать! — перебила она. — Просто выслушай. И сядь. Села? Вивьен разыскивает одна очень настойчивая особа. Подруга престарелого телевизионщика.

— Что? — выдохнула я. — Зачем? Каким образом?..

— Образ розысков простой: она зашла на мой сайт, а там есть адрес моей личной электронной почты для фанатов. И пишет мне теперь по этому адресу. Шесть писем с субботы уже пришло! И в каждом повторяет свой телефонный номер.

Я прокашлялась.

— Марта, что ж ты раньше-то мне не сказала?

— Я не слишком часто проверяю эту почту, не самый кайф. Но все-таки я человек совестливый и периодически туда захожу, люди же ждут моих ответов.

— Перешли мне ее письма.

— Перешлю, конечно, потому и звоню, чтобы ты не упала в обморок, когда получишь.

— А что в них? Я сегодня еще не подходила к компьютеру.

— Она хочет видеть Вивьен, потому что располагает сведениями, что та никуда не уезжала из Парижа и регулярно встречается с Даниелем. В определенном месте на улице или возле его фирмы. Если я не дам ей телефон или парижский адрес Вивьен, то эти сведения она отошлет его жене.

— Что за бред? Какие еще сведения?

— Думаю, она за ним следила и фотографировала вас на улице и возле фирмы. Она же видела Вивьен и не сомневается, что это она, а не ты.

— Ха! Ну и пусть шлет. Пополнит наш семейный альбом! Не вижу никакой трагедии.

— А если конверт с этими фото из почтового ящика вынет Даниель? Или вы будете вместе в этот момент? Она ведь может и с курьером послать, чтобы тот принес вечером, часов в десять, когда вы оба дома. Готова расстаться с Вивьен?

Я вздохнула.

— Вот именно, — сказала Марта. — Поэтому гораздо разумнее встретиться с этой особой под видом Вивьен.

— Но она же начнет шантажировать! А у меня нет лишних денег, и вообще, полная глупость — выкупать семейные фото!

— Не кричи! Еще разбудишь, услышит. Как говорят в голливудских фильмах: у меня есть план. Вашу встречу я устрою у себя дома. И уж вместе-то мы как-нибудь поставим на место эту девчонку. Пардон за невольный каламбур.

— У тебя? А когда?

— Лучше всего было бы прямо сегодня…

— Ты же понимаешь, что это исключено. Завтра — тоже непонятно. Договаривайся на четверг. На середину дня. Он знает, что по четвергам… — Я осеклась, потому что Даниель в халате вышел из спальни, помахал мне рукой и начал спускаться.

— С кем это ты болтаешь? — Его голос звучал достаточно бодро.

— Из редакции звонят, — сказала я больше в трубку.

— Воскрес? — догадалась Марта.

— Как ты, дорогой, получше? — уточнила я.

— Ну… — Он повертел ладонями и слегка улыбнулся. — Как тебе сказать? Температуры вроде нет. А ты не хочешь повесить трубку и покормить меня?

— Конечно, хочу! — Я прикрыла трубку рукой. — Но тут такое дело, мне нужно срочно в редакцию… — И виновато потупилась.

— Поезжай, если нужно. Какие проблемы? — А ты?

— Я сам поем. — Он открыл крышку одной кастрюли, потом другой, потянул носом. — О! Вкусно пахнет! Поезжай-поезжай. Я поем сам. Телевизор посмотрю. Поиграю в карты с ноутбуком.

Глава 21, которая у Марты

Меня поразила ее огромная, прекрасная, продуманная до мелочей квартира с поистине эксклюзивным видом на Нотр-Дам. Я не скрывала своего искреннего восхищения и не стеснялась похвал, понимая к тому же, что «хозяйке замка» это приятно.

— Просто хороший дизайнер, — с деликатной скромностью сказала она.

— Ты можешь позволить себе дизайнера?

— Так вопрос не ставился, дорогая. Ты же знаешь, мой муж — генеральный продюсер телеканала, и дизайнерская квартира — своего рода обязанность, свидетельство статуса… Позвонила бы ты своему, еще вздумает разыскивать тебя в конторе.

— Едва ли, — усомнилась я, — не в его духе. — Но взяла свой мобильный и вызвала номер Даниеля.

— Мамочка, где ты? — с ходу спросил он. — Я звонил тебе на работу, тебя там нет, и даже никто не ожидает по срочному делу.

— Я стою в пробке. Вот зачем ты звонил? Теперь пойдут пересуды. Меня вызвал главный! Меня, а не кого-то другого. Какая-то дама хочет печататься за свой счет, а текст такой, что нужно все переписывать, по его словам. Но еще неизвестно, как она к этому отнесется. Вот он меня и пригласил, чтобы с ней познакомить.

Марта смотрела на меня и почти беззвучно посмеивалась.

— Интриганка! — отреагировал Даниель. — Штрейкбрехерша! Хоть прилично заплатят?

— Не знаю. Ладно, пока. Пробка вроде задвигалась. — Я отключила связь, выдохнула. — Марта, я столько не врала за всю свою жизнь, сколько за последнее время!