Книга Вызов - Ирина Ячменникова

отличия по всем основным дисциплинам, кроме двух прикладных. Присвоено звание: рядовой. Рекомендации спорные. Основные претензии: конфликтность и подстрекательство. С подачи ответственного офицера готовился вступить в восточный гарнизон. Три года назад, сразу после распределения, совершил побег и кражу присвоенного оружия, жалования и обмундирования. Пересёк границу на Северо-Востоке. С тех пор никаких сведений о нём нет. Числится в розыске, как дезертир.

Оставалось только дивиться, как скоро этот дотошный законник откопал характеристику на никому не сдавшегося беглеца. И, конечно же, не преминул подчеркнуть сомнительное происхождение. Однако сквозь недовольство Ро протиснулось пронырливое удивление. Всей подноготной в докладе не было. Отражены ли вообще прочие преступления на бумаге, или капитан их умышленно придержал?

— Это всё? — уточнил Рамиф, когда повисло молчание.

— Всё, — подтвердил Хаспин.

— Я-то думал ты вор и убийца, — с разочарованием посмотрел рыжий на подопечного. — А ты к девкам халасатским сбежал?

Ро подташнивало и не тянуло шутить. Хуже того, его распирало от злобы и на треклятых сородичей, и на самодовольного сида. Первые распоряжались запятнанным прошлым, второй жонглировал переменчивым будущим.

— По законам Алуара его преступление карается смертью, — спокойно, но твёрдо пояснил Мизар.

— Разрешите взять его под арест и составить приказ о повешении? — отчеканил Хаспин.

— Разрешаю.

— Придержите коней! — вмешался Рамиф. — С каких это пор вы распоряжаетесь моими лезвиями?

Колон поправил пенсне и взглянул на рыжего с примесью раздражения.

— Он алорец.

— Исходя из вашего же доклада, он только наполовину алорец, да ещё и рождён на вверенной мне территории, — парировал рыжий, словно наслаждался обоими аргументами, а потом с восторгом выпалил третий: — Испепели меня ваш Коллас! Да вы его сами Халасатцем называли!

— Он принял присягу, заступил на службу. Измена родине и государству карается повешением, — пояснил Мизар и внимательнее присмотрелся к виновнику спора.

— И правильно делается, но вы ведь его упустили. А я нашёл его, опять-таки, на моей территории. Так что считаю дальнейшие споры бессмысленными.

— Зачем тебе беглец и предатель? — спросил колон с тоскливой проницательностью во взгляде. — Полагаешь, что он янтарный? Возможно, но это нисколько не оправдывает его злодеяния.

— Разрешите добавить, — влез капитан, — Он и будучи кадетом очень плохо себя зарекомендовал. Если бы не влияние старшего офицера…

— Я разве с тобой разговариваю? — оборвал его рыжий с пренебрежением.

— Если мы начнём прощать предателей, как долго простоит Алуар? — ничуть не дрогнул Хаспин. — Янтарный он или нет, преступник должен понести наказание.

— Не могу не согласиться с капитаном, — снова заговорил колон, но подал подчинённому знак заткнуться. — Ты уж прости эту прямолинейность, но его приверженность идеалам — услада для моего старого сердца.

— Не знаю, что там насчёт его приверженности, но моя настырность точно не усладит твои долгие годы, — заявил Рамиф, поигрывая бровями. — Ведь, сдаётся, вы готовы убить мальчишку, лишь бы только он не достался мне. Это глупо и расточительно. И никому в совете не понравится. Я мог бы и не ставить вас в известность, но решил проявить уважение. Так оцени же мой красивый поступок, и разойдёмся на крепком рукопожатии.

— Ты просил разузнать, — и бровью не повёл Мизар. — Два дня, и твоё желание исполнено. Это ли не красивый жест, достойный благодарности? А что касается судьбы этого дезертира… Таков порядок, Рамиф. Я не хочу с тобой спорить и ссориться. Или же ты просишь исключения и одолжения? Так и скажи.

— Закон есть закон, — снова не сдержался капитан, но его дерзостный выпад был направлен не на командующего, а на самонадеянного сида. — Он един для всех, от мала до велика.

— И это есть истина, Дихаспиан, — согласился колон и вплёл в последовавшие слова жирный намёк. — Алорцы не изменяют своим идеалам, и важнейшие из них — выдержка и терпение.

— Прошу простить мне поспешность и непрошенное мнение. Но разрешите договорить? — склоняя голову, произнёс Хаспин и продолжил после кивка. — Коллас озарит каждого благочестивого, кто нуждается в его свете. Но я не вижу на этой роже ни сожаления, ни раскаяния! Ему бы ещё плетей всыпать перед повешением.

— Ты драматизируешь, — усмехнулся Рамиф и красноречиво посмотрел на подопечного. — Может тебе есть что сказать?

Его взгляд настоятельно требовал напустить виноватый вид и выдавить извинения. Для бесчестного проходимца — плёвое дело. Вознести руки к лику Колласа, стыдить юность и дикий нрав, восхвалять подлинные идеалы, просить прощения, молить о доверии, а лучше клясться его оправдать. Зря колдун затеял весь этот фарс!

Роваджи не сводил глаз с капитана, стараясь не слушать. У него и без того были проблемы с гневом и с языком, а тут ещё и специально провоцировали. Теперь же, когда от него настоятельно ждали реакции, было бы странно бездействовать. Попрощавшись с недолгими перспективами, он приподнял руку и оттопырил средний палец.

Мизар окаменел, Хаспин побагровел, Рамиф разинул рот, но быстро совладал с собой, замахнулся и хлёстко треснул бесстыдника по затылку.

— В общем, договорились! — объявил он, схватив подопечного за локоть и увлекая за собой. — Как только он меня доконает — передам его вам для повешения. А пока пусть искупает грехи во благо всего Мириана.

Алорцы таращились им в след, так и не успев возразить.

— Ну и дурной! — ругался Рамиф по дороге обратно. — Нет, ну это ж надо⁈ Безмозглая наглая сволочь! Нет, ну ты точно чистокровный кретин! Гордыня так и прёт через край! Я-то думал, ты смышлёный, а ты оказывается болван, каких поискать! Я тебя из петли вытащить пытаюсь, а ты что? Ещё и скалишься на меня⁈

Разошедшийся сид замахнулся для новой затрещины. Ро перехватил его руку за запястье, но пальцы тотчас свело со страшной силой. Кисть едва не вывихнуло, но вовремя отпустило, когда колдун посторонился.

— Ох, не зли меня больше сегодня! — пригрозил Рамиф. Казалось, ему