Книга Шесть зимних ночей - Кэти Астэр

растерянно кивнула. – Ты все еще хотела бы уйти с нами?

Шишига неверяще вглядывалась в его янтарные глаза и пыталась отыскать в них насмешку. Он смотрел прямо и выжидающе, без тени издевки.

– Разве это возможно? – прошептала она.

– Если ты сама готова уйти.

– Да, я готова, – заверила его девушка. – Давно готова, Свят.

– Хорошо, – кивнул он и крепко сжал ее ладони в своих.

– Что мне нужно делать? Я должна как-то подготовиться?

– Просто выспись сегодня как следует, а завтра мы тебе поможем.

Шишига с трудом представляла, как сможет унять беспокойное сердце после их разговора, но, когда часы пробили полночь, она уже крепко спала на печке в ворохе стеганых одеял.

Она открыла глаза и подумала, что погода, должно быть, наладилась – горница купалась в теплом медовом свете, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь щелки в занавесках, задорно прыгали по дощатому полу. В комнате никого не было, только на вешалке возле зеркала аккуратно висело подаренное ей белое платье. Она слезла с лежанки и осмотрелась. Стол был прибран, покрывала и одеяла сложены горками на лавках, и только на белой известке чернели смазанные отпечатки лап – каждый год кто-то исправно пачкал печку, а ей приходилось подновлять побелку.

«Но не в этот раз!» – вдруг опомнилась Шишига, воскресив в памяти вчерашнее обещание Свята и окончательно сбросив остатки сна. Она заметалась, внезапно испугавшись: а вдруг уже ушли! Но с улицы донеслись голоса, и она с облегчением выдохнула. Умывшись и собрав волосы в две косы, девушка с трепетом сняла с вешалки платье. Она почувствовала, как ткань приятно холодит кожу, мягко струится по телу. Взглянув в зеркало, она залюбовалась – так хорошо сидел на ней подаренный наряд. Шишига улыбнулась своему отражению и, обувшись, выбежала на крыльцо.

Ей показалось, что она до сих пор спит. На улице стоял теплый летний вечер – оттаявшая деревянная горка возвышалась среди сочной травы, ветерок шевелил зеленеющие на опушке кусты и лохматые головки одуванчиков, в елках звонко щебетали птицы. Солнце клонилось к закату и расцвечивало поляну небрежными оранжевыми мазками.

– Тебе очень идет платье, – словно сквозь толстый слой ваты донесся до нее знакомый голос.

– Это все сон? – глухо произнесла Шишига, с трудом отрывая взгляд от пейзажа перед собой и натыкаясь на внимательные глаза Свята. – Это невозможно…

– Как видишь, возможно, – пожал плечами тот. – Ты не передумала?

– Нет! Конечно, нет, – всплеснула руками Шишига. – Просто все так странно! Вчера же была зима… Я не понимаю.

– Если о чем-то очень сильно мечтать, оно обязательно сбудется, – подмигнул Свят. – Покажешь мне свое поле?

Она вложила ладонь в его протянутую руку и, осторожно ступая по молодой траве, повела за дом – туда, где переливалось в вечерней росе желто-синее цветочное море. Над благоухающим простором разносился стрекот кузнечиков, гулко жужжали отяжелевшие сытые шмели, и сердце девушки заходилось в неистовом ликовании. Они брели по полю, стебли щекотали их ноги, а на волосах оседал горько-сладкий запах сурепки. Впереди показалась река, на берегу Шишига заметила зимних, и Свят остановился.

– Оно еще красивее, чем я представлял, и в носу действительно щиплет, – усмехнулся он. – Я рад, что прожил все это с тобой. Теперь ты готова?

Она кивнула, и они спустились к воде. Среди зарослей колючей осоки поблескивали витражные крылышки стрекоз. Нечисть столпилась у мостков и глядела на пару со спокойными улыбками.

– Вам пора, – промурлыкал Кит.

– Разве мы не пойдем все вместе через ваше дерево? – заволновалась Шишига.

– Нет, Аленка, не сегодня, – покачал головой Буран. – Ты должна уйти по-другому. Свят будет с тобой.

– А как же вы? – не унималась девушка, силясь сдержать закипающие на глазах слезы. – Мы что, больше не увидимся?

– Конечно, увидитесь, – заверил Свят, – мы встретимся, но в другом месте.

– Нужно отплывать, – поторопил Кит.

Зимние расступились, открывая вид на покачивающуюся у мостков лодку. Шишига подошла к ней и коснулась нагретого деревянного бока. Рядом выросла могучая фигура Бурана со знакомым мешком наперевес. Он развязал бечевку и, кряхтя, перевернул мешок – в лодку посыпались сотни сухих березовых листьев, они густо устилали дно наподобие пестрого покрывала.

– Так все мягче будет, – пояснил Буран, отступая назад.

Шишига всхлипнула и порывисто обняла друга, а следом – остальных зимних, сбивчиво обещая обязательно найти их как можно скорее. Чепуха так долго не отпускал ее, что старшим товарищам пришлось силой увести расстроенного малыша в сторону.

– Теперь я готова, – твердо произнесла девушка, игнорируя внезапно проснувшуюся жгучую боль в руках.

– Не совсем, – остановил ее Кит и протянул пару белых шелковых туфель без каблука. – Твоя обувь не слишком подходит к платью.

Она смущенно хихикнула, сбросила резиновые галоши и сунула ноги в мягкие туфельки.

– Вот теперь готова, – одобрительно мяукнул кот и подтолкнул ее к лодке. – В добрый путь, Алена.

Свят уже стоял на носу с веслом наперевес. Он протянул Шишиге ладонь, и она шагнула на ковер из листьев. Кивнув на прощанье товарищам, Свят оттолкнулся от мостков, и лодка тронулась с места, подхваченная течением. Девушка не отрываясь смотрела на уменьшающиеся силуэты у берега, пока они совсем не исчезли за поворотом. Река мерно раскачивала лодку, и Шишига с трудом держала равновесие.

– Ты ложись, – предложил Свят, – дорога у нас долгая, а в ногах правды нет.

Она немного поколебалась, но все же опустилась на колени, поворошила березовые листочки и улеглась поверх них, легко помещаясь во весь рост. Темнеющее над ними небо еще отливало закатной позолотой, но уже подернулось рваными лиловыми облаками, скрывавшими свет. Она видела, как зажглись первые звезды, слышала плеск весла и шорох камышей. И, окутанная ночным покоем, Шишига закрыла глаза.

В это время зимние потянулись к лесу, чтобы исчезнуть в расщелине старой сосны. Опустевший дом глядел им вслед слепыми окнами, лишь на одном догорала забытая свечка, да мужская шляпа, так и не нашедшая своего хозяина, одиноко висела в сенях. Заинтересованная внезапной тишиной, из подпола выбралась большая серая крыса. Она повела острым носом, принюхиваясь, заморгала черными глазками, опасливо озираясь вокруг, и побежала на запах. Она чуяла: где-то там, под потолком, спрятали хлеб. Крыса прыжками преодолела комнату, вскарабкалась на сундук, с него – на подоконник и, второпях опрокинув хвостом еще теплящуюся свечу, поскакала дальше, ведомая манящим ароматом.

Лодка давно скрылась из виду. Дождавшись полуночи, ушли зимние. На покинутой всеми поляне поминальным костром в черноте летней ночи полыхала изба Шишиги.

Седой мужчина отложил в сторону измятый формуляр, снял очки и всмотрелся в темноту за окном. Там в холодном свете уличного фонаря медленно и плотно валил снег, накрывая грязные тротуары белым пологом. Часы показывали начало двенадцатого. «Снова засиделся», – мелькнула вялая мысль. За дверью послышались торопливые шаги, а следом – короткий стук.

– Войдите, – хрипло отозвался мужчина и прокашлялся.

– Так и знала, что вы здесь, Михалпалыч, – скороговоркой произнесла с порога невысокая полная блондинка в форменном халате. – Опять заработались? Негоже, Михалпалыч, укатают Сивку крутые горки!

– Юлия Степановна, вы что-то хотели? – устало спросил мужчина, поднимаясь из-за стола и делая пару шагов в сторону вешалки.

– Да хотела, Михалпалыч, – женщина как-то вся сникла и опустила глаза. – Тут такое дело… Шишкина, Алена Ивановна… Того, умерла. Вскоре после вечерних уколов.

Хозяин кабинета остановился и некоторое время молча рассматривал свою подчиненную. Затем тяжело вздохнул и потянулся за своим пальто.

– Отмучилась, значит, голубушка, – тихо проговорил он. – Столько лет здесь… Юленька, оформите все как надо, завтра подпишу. Родным звонили?

– Звонила, Михалпалыч, да только Святослав Петрович трубку не берет.

– Что ж, поздно уже, человек пожилой – может и не слышать. Попробуйте утром. Спасибо, Юлия Степановна, до завтра.

Блондинка кивнула и ушла так же поспешно, как и появилась. Михаил Павлович постоял немного в задумчивости, грустно усмехнулся своим мыслям и, подхватив с вешалки любимую черную шляпу, вышел в полутемный коридор. Запирая дверь, он бросил мимолетный взгляд на потертую табличку «Коляда М. П. Врач-психиатр» и зашагал к выходу.

Лизз Демаро. Причины любви, причины ненависти

Алану.

Спасибо, что среди мировой паутины

ты все-таки нашел меня.

Спасибо, что в момент, когда я начала сходить с ума, ты был рядом, даже если не буквально.