Книга «Вдоль обрыва, по-над пропастью...» - Игорь Васильевич Кохановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что, многостаночник, как дела? Управляешься?
— Ой, Надежда Петровна, и не говорите… С трудом…
В доме на улице Горького у нас с мамой было две комнаты: большая — метров двадцать с лишним, и маленькая — метров десять. И были еще очень милые соседи, занимавшие две остальные комнаты в квартире. И была очень большая кухня, куда Володя любил выходить покурить и побыть одному, подумать о чем-то о своем, или поболтать с мамой, когда она что-то нам готовила.
Однажды, когда ко мне только что приехала Света, я, выходя из маленькой комнаты (она была рядом с кухней), услышал обрывок Володиной фразы (он о чем-то говорил с моей мамой на кухне):
— Я знаю, Надежда Петровна, что вам очень понравилась Света, она и красива, и умна, и вообще все при ней, но Васёчек, думаю, на ней не женится…
— Почему ты так думаешь? — спросила мама.
— Не знаю. Мне так кажется.
А ведь как в воду глядел.
Когда он пришел ко мне впервые с Татьяной, я потом спросил маму, как ей новая пассия Володи.
— Красивая, — сказала мама, — но, по-моему, стерва…
Это суждение оказалось со временем на удивление точным.
Однажды Володя — еще до приезда Светы в Москву — как-то зашел ко мне и говорит, что вот Таня пригласила нас на обед. Мы купили выпивки и приехали к ней…
Обед был очень вкусным. Да и мы что-то с собой из закусок прихватили — короче, сидели выпивали и закусывали и прилично набрались все трое…
Володя скоро «отключился» и заснул, а мы с Таней вдруг… стали целоваться, притом так, что до близости оставался один шаг… (Конечно, в подсознании, наверно, оживали все признания Володи в любви к Марине, его восторги ею и тоска по ней, поэтому, видимо, в моем пьяном воображении Татьяна представлялась всего лишь как просто «физиологическая потребность», не более того.) Она была в джинсах. Я их расстегнул, она помогла их снять… и тут в моем пьяном мозгу что-то «турмкнуло», я понял, что дальнейшего делать нельзя… Встал и ушел, сел в такси и приехал домой.
Назавтра Володя заехал ко мне, я ему все как было, честно рассказал и извинился за непотребное свое поведение. Он ответил, мол, очень хорошо, что он это узнал от меня, а не от Тани, и добавил: «Все, проехали и забыли… Чего по пьянке не бывает».
И мы действительно забыли о происшедшем, тем более что вскоре приехала ко мне моя Света, а через несколько дней и Марина прилетела в Москву. И этот неприятный эпизод само собой забылся окончательно.
Но Володя не порвал с Таней и каждый раз, когда Марина уезжала (а в Москве она бывала от силы две недели — она тогда еще вовсю снималась, играла в театре, да и трое детей тоже требовали немало забот и времени), возвращался к своей Татьяне…
В один из приездов Марины (как мне потом рассказал Володя) они были в гостях у собкора газеты «Юманите», который был приятелем Марины, и Татьяна, каким-то образом узнав об этом, заявилась к этому Леону (так, по-моему, звали собкора) и устроила дикий скандал Марине, выложив ей все начистоту, сказав, что она и красивее, и моложе (а она действительно была очень красива в ту пору, чем-то похожа на Брижит Бардо) и что все равно поэтому Володя предпочтет ее, а не стареющую французскую кинозвезду…
Марина (по рассказу Володи) очень сдержанно все это выслушала и ответила в том духе, что, мол, раз Таня так уверена в себе, что же она так «раскудахталась»… После чего Володя просто вытолкнул Татьяну взашей из квартиры этого Леона и вдрызг напился…
Марина, конечно, все ему простила, хотя, наверно, в душе понимала, что, когда она уедет к себе во Францию, Володя через какое-то время возобновит отношения с Татьяной…
И так длилось действительно несколько лет. Я уже был женат на Маше (а Володя на Марине). Как-то Володя приехал к нам (мы жили тогда на Ломоносовском проспекте) с Татьяной и познакомил ее с Машей. И они подружились. Таня жила буквально в двух автобусных остановках от нашего дома и часто после дневных репетиций заезжала на часик-другой к Маше поболтать о том о сём и поиграть с Машиной дочуркой — очаровательной девчушкой, которую вместе с дочкой Кости Страментова один фотокор, работавший в журнале «Советский Союз», сфотографировал как-то раз, и снимок получился настолько удачным, что его поместили на обложку одного из номеров журнала. Короче, моя жена и Таня стали закадычными подругами — скорее всего, потому, что Татьяна была очень уж привязчивая… Я не знаю, что она рассказывала Володе о своих визитах к нам (меня днем дома почти не бывало — я тогда весь окунулся в свое песенное «предпринимательство», часто бывал на репетициях или на записях своих песен), но как-то (это было году в 73-м или 74-м) Володя мне вдруг говорит, что ему очень не нравится, что Татьяна часто бывает у нас, и попросил сделать так, чтобы это прекратилось. Видимо, он вспомнил тот эпизод, когда мы с Таней по пьянке чуть не «трахнули» друг друга, и ревность «взыграла ретивую»… Я сказал, что «будет сделано».
Приехав домой, передал Маше наш с Володей разговор, а моя жена в ответ: «Мне что, Володя будет указывать, с кем дружить, а с кем не надо?.. А не пошел бы он…»
Маша была очень своенравной и самолюбивой, поэтому я понял, что возражать ей бесполезно, так что Татьяна продолжала навещать нас.
И Володя перестал мне звонить. Обычно звонил он, а не я, так как его дома застать было практически невозможно: то он в театре, то на репетиции, то после спектакля в ресторане ВТО (модный в то время ресторан на улице Горького, рядом с Елисеевским гастрономом).
Я как-то не сразу заметил отсутствие его звонков, так как был все время в каких-то делах. Татьяна по-прежнему к нам иногда заходила и даже пригласила на генеральную репетицию спектакля «Берегите ваши лица» — новой интерпретации стихов Андрея Вознесенского. Спектакль будет заканчиваться Володиной песней «Охота на волков», Володя во время ее исполнения будет сидеть на канатах, изображающих и струны гитары, и линейки нотной