Книга Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-5 - Андрей Олегович Белянин

Разобиженный боярин тут же попытался броситься на меня, рыча от обиды, но был мгновенно схвачен бдительным Митяем.

– Не рекомендую впредь оказывать давление на работников милиции. Вы сейчас не в том положении, чтобы пытаться угрожать. Ваше дело слишком серьезно… и, если не прекратите грубить, мой напарник вновь возьмется за кляп, да и до поруба отсюда недалеко. Сегодня я не слишком склонен к добросердечной беседе с главным подозреваемым.

– Убью! Изувечу!! На кол посажу-у-у!

– Молчать! – рявкнул я грозно, вздымаясь над столом. – Гражданин Мышкин, вы обвиняетесь в государственной измене, пособничестве международным террористам и краже золота из царской казны. Я бы добавил участие в инсценированном самоубийстве, но… но не могу в связи с недостаточностью улик.

– Чего? – недовольно буркнул боярин, однако смирился и сел, зыркая на нас злобным взглядом.

– Чего, чего, – передразнила Яга. – Будешь отвечать на наши вопросы или я тебя своими руками превращу в большой мешок с навозом!

– Буду, буду… волки позорные. Только рассказывать нам особенно нечего. Ни в чем таком мы не повинные…

– Митька! Давай сюда мою планшетку. Так… значит, Мышкин Афанасий Федорович, столбовой дворянин, боярин охранной службы царской казны, женат, имеет детей, причем все дочери. Проходил по делу кражи сундучка с червонцами и золотого перстня с хризопразом. Первоначально привлекался как свидетель. Что можете рассказать о попытке поджога частного терема гражданки Бабы Яги, на чьей площади размещено местное отделение милиции?

– Ничего не знаю… Не было меня там.

– А где были?

– Дома, у жены спроси. Она те все скажет…

– Показания законной супруги не могут считаться беспристрастными. Кто еще может это подтвердить?

– Ух и злыдень ты, сыскной воевода… – скрипнул зубами Мышкин. – Прямо-таки с головой под чужое одеяло лезешь, стыд бы поимел!

– Я жду ответа. Нет? Так и запишем – других свидетелей следствию представить не смог…

– Да смог! Я все бы смог, расталдык твою туды набекрень верхушкой леса! Ванька рыжий, пастух наш, подтвердить может. Я как в спальню вошел, разделся и лег, так он сию же минуту из-под одеяла с другой стороны и сиганул! Да как есть без штанов, да в окно, да с третьего этажа. А уж как мы с молодцами его подобрали да под белы рученьки, да в батога! На конюшне отпотчевали… Навек запомнил, где я в ту ночь был!

– Хорошо. Пометим, вызвать на очную ставку пастуха Ивана… как фамилия?

– Откуль мне знать? Пастух и есть пастух, рыжий…

– Разберемся. Вашего доноса на меня царю Гороху я касаться не буду. Расскажите-ка лучше, с чего это вы в бега ударились и почему на вашем подворье обнаружен склад оружия, шамаханская молельня и неоконченный подземный ход за крепостную стену?

Глаза боярина круглели, выпучивались, он начал судорожно хватать ртом воздух и, неожиданно схватившись за сердце, рухнул с лавки, задрав ноги вверх.

– Никитушка, – укоризненно сощурилась Яга. – Ты уж полегче как-нибудь… Второго свидетеля теряем…

Нам пришлось обливать его водой. Когда несчастный немного очухался, Яга почти силой влила в него изрядную стопку крепкой клюквенной настойки. Мышкин закашлялся, постучал себя кулаком в грудь и, смахнув выступившие слезы, тихо, но твердо заговорил:

– Не след на меня всех собак вешать… Уж в чем виноват, сам покаюсь, много грехов за плечами, а только чтобы город шамаханцам поганым сдавать – такого не было. Ежели словами горячими бросался, так за то и прощения попрошу, не в себе был, пьян да сердит… Коли можешь, так и прости меня заради Христа. А только теперича всю правду слушай, как на духу. Пишешь? Ну пиши, пиши, я говорить буду. Сундучок с золотом из казны мной ворован был. В первый раз помногу крал, дверь запереть не успел. Что скажу? Моя вина, мне и ответ держать… Грешен и слаб человек перед искусами мирскими… Оно и раньше – таскал помаленьку, да в карман. С царем ли зайдешь – цап тихонько денежку в рукав. С казначеем, с дьяком ли – там червонец, тут два. Совесть имел, без меры не лез, свыше чина не требовал.

– Зачем вам это вообще, Афанасий Федорович? Ведь рано или поздно поймали бы, какой стыд в вашем возрасте…

– То-то и беда, что возраст… Ты мою жену видел? Молода, красива, да глупа и до всего жадная. То платьев ей подавай, то жемчугов, то шелку китайского, то парчи индийской – денежки, они так и летят! Я человек в годах, солидный, степенный, а бабе еще и ласка мужская нужна… Дворовых кобелей хоть кочергой отгоняй! Вот я от греха подальше и отвлекал ее внимание подарками разными…

– Я те отвару травного дам… – неожиданно сжалилась Яга, утирая глаза уголком платочка. – Недельку пей по ложке перед едой – так в ентом деле всех молодых за пояс позатыкаешь. Как отсидишь свое – приходи, не пожалеешь…

– Продолжайте, гражданин. Как вы взяли сундучок, следствию в общих чертах ясно. Но согласно вашим же показаниям для удовлетворения растущих запросов вашей требовательной супруги вполне хватало и некрупных хищений. Почему вы взяли сундук? Даже дураку понятно, что его хватятся…

– Бес попутал.

– Кто?!

– Кто, кто… Говорю же, думный дьяк Филимон, – нахмурился Мышкин, сосредоточенно разглядывая стопку из-под настойки. – Уж и не знаю, как он проведал, что я к казенным деньгам прикладываюсь… А только письмо я от него получил, тайное! Ежели, пишет, не заберу сундучок с деньгами крупными да в указанное место не суну – все как есть царю завтра же и расскажет. Это он с виду такой тихонький, а на деле вона как обернулося… Что ж я мог?

– В этих случаях надо было обратиться в ближайшее отделение милиции. Мы бы устроили засаду, зафиксировали факт шантажа, задержали негодяя с поличным и…

– И Горох башку бы мне срубил с дьяком на пару!

– Ну… Возможно, конечно, но вряд ли. Пока мне удается убеждать его в соблюдении хоть какого-то