Книга Мрачная трапеза. Антропофагия в Средневековье [Литрес] - Анджелика Монтанари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В работах Моисея Маймонида первоначальное определение в качестве простого битуминозного вещества уже потеряно: иудейский медик говорит о мумие только как о выпоте из захоронений. По прошествии одного века еще один переводчик арабских медицинских трактатов, Герард Кремонский, описывают мумие как субстанцию, находящуюся в почве, в которой погребены тела вместе с алое, сквозь которую фильтруется жидкость мертвых тел: впоследствие мумие становится чем-то похожим на морскую смолу[301]. Серапион Младший (также Ибн Сараби), переведенный в 1303 году Симоном Генуэзским, говорил о «мумие гробниц»: алое и мирра, смешанные с влагой человеческого тела[302]. Микеле Савонарола в своем медицинском трактате Practica maior считает, что мумие подходит для разбавления свернувшейся крови[303].
Достигнув этого этапа зрелости, таинственная «человеческая жидкость» (лат. liquamento d’huomini) под названием мумие не сильно отличается от настойки, дистиллированной из реликвий, или от самого настоящего трупного сока, называемого vinage. Моменты и точки соприкосновения между медицинской и культуальными религиозными практиками не замедляли представиться: достаточно подумать о госпиталях, основанных монашескими орденами, например святого Антония, или о монахах, переписывающих фармакологические кодексы с рецептурами или лекарственными растениями. Благодаря чему мы можем судить о взаимопроникновении двух врачебных традиций[304].
Соки из того, что раньше было живым телом, смешиваются с ароматами и таинственными эссенциями, создавая невероятно эффективную терапевтическую смесь, применяемую, среди прочего, при лечении мигреней, эпилепсии, отхаркивания кровью, болей в горле и кишечнике, укуса скорпиона и язве[305]. Долгое время двойное значение слова мумие – с одной стороны минеральное, а с другой органическое вещество – все еще сосуществовало в текстах. Но постепенно, путем ошибок, интерпретаций, сомнений и недопониманий, значение расширялось, и простой битум, еще в Античности использовавшийся как лекарственное средство, становится драгоценным трупным соком, только лишь чтобы в последующие века совпасть в своем значении с самими останками. Иссушенную плоть часто рекомендовали принимать внутрь при недомоганиях, что не сильно поражает воображение, если мы имеем дело с культурой, широко применявшей в медицинской практике такие продукты человеческой жизнедеятельности, как кровь, молоко и мочу.
Параллельно изменению рецептур происходит другое значительное событие: мумие в кодексах, посвященных целительным растениям, предстает в виде черного трупа с открытыми и опустошенными животом и грудной клеткой. Майкл Камил, занимавшийся изучением этой иконографии, замечает, что соседство высушенной человеческой плоти с лекарственными растениями не противоречит средневековому представлению о теле, согласно которому, человек представал одним целым с природой, был ее плодом и нераздельной частью[306].
Точный состав этого многоликого лекарства часто оставался туманным: мумие продолжало мутировать. В XVI веке анатом Жак Дюбуа проводит черту между старым мумией Серапиона и Диоскорида («дегтем и битумом») и тем, что было в моде в его время, которому дается в его произведение определение «человеческой жидкости, приготовленной в захоронении с алое, миррой, и если можно, с бальзамом, что несут в себе плоть и человеческие кости, будучи почти обугленными»[307].
На этом этапе, мумие занимает место среди наисовершеннейших лекарств, прежде всего потому, что обладает способностью приводить в действие целительные и чудотворные свойства, присущие таинственной силе человеческих останков, представляя таким образом – как и плоть избежавшая процесса биологического распада – триумф тела над разложением.
4. Секреты алхимии
В заключительные века Средневековья мумие стало и в самом деле популярным: его ввозили из северной Африки и продавали по высокой цене во всех аптеках Европы. Как случается с любым товаром, на который неудержимо растет спрос, распространяются как официальные, так и нелегальные формы его добычи. Мы знаем, например, что в 1424 году в Каире были схвачены два преступника, которые доставали тела из гробниц, чтобы потом их сварить, а масла, поднимающиеся на поверхность, продать в Европе.
В течение Средних веков состав лекарства существенно менялся, и в Новое время под мумие продолжают понимать самые разные вещества. Но уже в XVI веке – из-за роста спроса и недостатка первичного материала – местное производство все чаще вымещает мумие, приобретенное на Востоке и полученное из древних бальзамированных тел.
В большинстве случаев мумие, произведенное на Западе, достаточно далеко от «человеческой жидкости», описанной в предыдущих средневековых трактатах, – ей на замену все чаще приходит высушенная человеческая плоть. Это изменение является частью важного процесса в медицинской сфере, в ходе которого лекари все больше полагаются на выводы, полученные из практики и опыта: одним из конкретных последствий этого процесса является растущий оборот трупов, потенциальных источников материалов для изготовления лекарств.
Три важнейших автора XVI века воплощают три самых разных представления о медицине и, следовательно, о мумие: Пьетро Андреа Маттиоли, Амбруаз Паре и Филипп Ауреол Теофраст фон Гегенгейм, более известный как Парацельс.
Discorsi пера Пьетро Андреа Маттиоли были напечатаны в 1544 году, когда автор был еще малоизвестным медиком, далеким от университетских кругов, и концентрируются на фармакологии: речь идет о комментированном переводе «О медицине» (лат. De materia medica) Диоскорида, богатом полезными советами аптекарям, к которым трактат в массе своей и обращен[308]. Медик из Сиены пишет о происхождении мумие, о методах его приготовления и о его терапевтических свойствах: вещество помогает при мигрени, «параличе, боли во рту, эпилепсии и головокружении», при боли в ушах и горле, кашле, «при сердечных страстях» и «ветрах в теле», в животе, печени и в селезенке, «при язве в паху и мочевом пузыре» и «тем, кто не может удержать мочу»; обладает вяжущими свойствами и является мощным противоядием[309].
Даже в рамках алхимического знания, вошедшего в медицину между XIV и XV веком, благодаря таким персонажам, как Арнальдо да Вилланова и Джованни ди Рупешисса, и самому знаменитому среди них – Парацельсу, мумие занимает важнейшее место и помогает при многочисленных недугах, как, например, при лепре, подагре, параличе, раке, фистуле и язве. Парацельс с недоверием относился к вмешательствам в тело и предпочитал основываться на наблюдении, свойственном медику-алхимику, стараясь найти связь между внешними симптомами и причиной болезни путем распознавания пяти основных entia (сущностей/причин возникновения болезней) (звездной, ядовитой, природной, духовной и божественной) в основе недуга[310]. Медицина должна стимулировать в теле внутреннюю реакцию на болезнь: compositio humana (рус. «человеческий организм») – это микрокосм, в котором сконцентрированы и насыщены все элементы, благодаря чему лекарство уже находится в самом теле. Парацельс называет эту способность тела к самолечению мумие она является vis vitalis (рус. «естественной силой»), присущей организму, которая поддерживает его в здоровом состоянии и реагирует на болезнь (лат. mumia est homo[311], т. е. «мумие – это человек»). Это внутренний бальзам, содержащий в себе все необходимые качества: хирург должен не вмешиваться в работу внутреннего мумие, но поддерживать его и защищать[312].
Не случайно знаменитый медик из Айнзидельна подразумевает под тем же термином «мумие» знаменитое трупное лекарство: два значения мумие, внутреннего и медицинского, переплетаются, так как эффективность лекарства заключается как раз в сохранении способностей целительного бальзама, находящегося
