Книга Назад в СССР - Роман Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попив чай с бутербродом, я неторопливо собрался и вышел из дома.
Денек сегодня выдался солнечный.
Когда я еще подходил к школе, услышал задерную детскую песню, доносящуюся из больших колонок на крыльце:
Спой мне песню перепелка-перепелочка.
Раз иголка, два иголка, будет елочка.
Раз дощечка два дощечка будет лесенка,
Раз словечко два словечка будет песенка…
На площадке, возле центрального входа, полукругом выстроились ученики. Родители осторожно теснились сзади.
– Колчан, пойдем быстрее, а то опоздаем! – нагнал меня одноклассник Вовка Перцев.
Но в калитку я войти не успел. Даже не понял, откуда взялся Клепа, он нагло оттеснил меня от потока нарядных учеников с цветами и схватив за плечо, потащил к школьным гаражам.
– Пойдем, карась, разговор есть…
Когда мы зашли за угол, Клепа насупился:
– Кто-то сдал меня. Сегодня в ментовку вызывают.
– Это точно не мы. Я сказал в полиции, что Юрку незнакомый пьяный мужик на улице ударил.
– Где ты сказал? – удивленно вылупился Клепа.
– То есть.. в милиции. Это я что-то про американскую полицию вспомнил…
– Если найду стукача – утоплю в очке школьного сортира…– грозно прорычал Клепа.
– Да почти вся школа знала про бой. Даже девчонки, кто-то наверняка и ляпнул…
– Нет. Я думаю, что стукач был из тех, кто там присутствовал…
И тут мне в голову пришла одна мысль. А что если обратится к Клепе и попросить помочь достать пистолет. Яшка подвязывался с криминальными личностями, а его двоюродный брат, Шпала, и вовсе был местным бандитом и наверняка знал, где достать оружие.
Про крепыша Шпалу в городе ходили легенды. Он загремел на зону в семнадцать лет, после того, как на дискотеке голыми руками положил трех пацанчиков из чужого района. Один из пострадавших оказался сыном городского прокурора и на суде Шпале влепили по полной. Через пять лет он освободился и крепкого парнишку взял под крыло местный криминальный авторитет Влася. Полет Шпалы закончился студеным январем девяносто второго года, когда они с приятелем решил подчистить инкассаторскую машину возле отделения Сбербанка на Рикошетной. Девятнадцать пуль, выпущенных охранником из пистолета-пулемета «Вепрь», не оставили налетчикам никаких шансов…
– Яша, сможешь ствол достать? – тихо спросил я.– Спроси у Шпалы.
– Ты чего это… пацан. Даже забудь об этой мысли…
Клепа быстро развернулся и направился на другую сторону улицы.
– Яша, я серьезно. За ценой не постою.
– Пошел на хуй, придурок…– рассмеялся Клепа и вскоре скрылся за углом дома.
На торжественную линейку я опоздал и решил вовсе не ходить. Мне оставалось только незаметно проникнуть в класс и забрать из шкафчика свои вещи.
Когда школьники и родители после линейки стали плавно рассасываться, я направился в сторону класса и почти столкнулся с Колей Язенцевым.
– Колчан, а ты чего на линейке не был?
– Опоздал…– пожал я плечами.
– Так тебя это… директор искал. Сказал всем, как Колчина увидите – пусть сразу ноги в руки и ко мне… Дело государственной важности.
Я почему-то догадывался, что директор наверняка вызвал меня из-за этой чертовой драки. Когда я постучался и вошел, Никита Афанасьевич оказался в кабинете не один, напротив сидел вчерашний молодой участковый. Они о чем-то мило беседовали, но увидев меня, сразу притихли. Директор кивнул на стул:
– Проходи, Колчин. Садись.
Я прошел и осторожно уселся на стуле.
Никита Афанасьевич заметно нервничал, а участковый смотрел на меня немного насмешливо.
– Как там, Дмитрий Алексеевич, у вас в милиции говорится?– нахмурился Балуев.– Чистосердечное признание смягчает наказание.
– А еще говорят – был бы человек, а статья найдется…– усмехнулся я.
– Начитанный мальчик, – улыбнулся участковый.
Странно, почему-то я совсем ничего не помнил про судьбу молодого участкового Соколова… Вроде видел его мельком пару раз в 1987 году, а после он куда-то пропал…
– Сережа, мы уже знаем, что Комарова избил Яша Сивашов, наш бывший ученик,– пробурчал директор.– А ты дал в милиции ложные показания, да еще помог составить фоторобот совершенно постороннего человека.
– Юру ударил незнакомый пьяный мужик, когда мы возвращались из школы.
– Я понимаю, что Сивашов вас всех запугал. По этому отморозку давно тюрьма плачет. Ты знаешь, что он почти два года состоит на учете в детской комнате милиции?
– А если бы он убил твоего друга? – встрепенулся участковый.– Вон какой лось здоровый…
– А с какой стати участковый занимается следствием? – усмехнулся я.– Что вы вообще от меня хотите? Я не видел никакого Сивашова.
– Жаль, что тебе только двенадцать,– грозно прорычал милиционер,– а то бы привлекли тебя, дружище, по полной… задачу ложных показаний.
– А вам что, больше нечем заняться? – завелся я.- В городе криминал процветает, позавчера у окулиста Кузнецова квартиру почти среди бела дня вынесли, а вы тут бегаете, пятиклассников прессуете…
Участковый от удивления даже приоткрыл рот.
– Ладно, Сережа… иди,– вздохнул директор.– Но если все подтвердится и мы узнаем, что Комарова действительно избил Яша Сивашов, я немедленно поставлю вопрос перед Советом Дружины: нужен ли нам вообще такой лживый и аморальный пионер, как Сергей Колчин…
– Знаете, Никита Афанасьевич… У нас во дворе живет мама секретаря горкома Лихачева. Иногда я встречаю Игоря Вениаминовича во дворе и думаю, как-нибудь спрошу, а в праве ли пламенный коммунист и директор одного образовательного учреждения спать с замужней женщиной…
Директор побагровел:
– Все, иди Колчин! Тошно уже от тебя…
Когда я выходил из кабинета, мне показалось, что участковый Соколов едва сдерживался, чтобы не заржать…
После школы я направился прямиком в больницу к Юрке. Вспоминая из прошлого в мельчайших деталях историю кражи коллекции монет окулиста Кузнецова. Я уже знал, что коллекциюпохитил его завистливый коллега, молодой хирург Мостовой, подделав ключ от входной двери. Самое удивительное из этой истории – хирурга сдаст в милицию собственная жена, случайно обнаружив в подвале краденную коллекцию. Но все это произойдет позже, в октябре 1987 года. А сейчас я решил предложить помощь отчаявшемуся коллекционеру. Но совсем не просто так. Я разработал целую схему. За возвращенные монеты окулист Кузнецов должен пойти на должностное преступление. Он не подпишет медицинскую комиссию
