Книга В поисках своего лица - Джордж Найт

Миннеаполисе и после него, безусловно, подготовила в сознании многих людей почву для признания всего, что они говорили или писали.

Так, в 1894 году С. Н. Хаскелл имел все основания написать Елене Уайт, что члены Церкви

«воспринимают все, что они [Джоунс и У. У. Прескотт] говорят, чуть ли не как богодухновенные изречения»

(Письмо С. Н. Хаскелла к Елене Г. Уайт от 22 апреля 1894 г.).

В ответ она написала, что некоторые адвентисты ставят Джоунса и Прескотта

«туда, где положено быть Богу. Они принимают всякое слово, от них исходящее, сами же к Богу за советом не обращаются»

(Письмо Елены Г. Уайт к С. Н. Хаскеллу от 1 июня 1894 г.; более подробно о проблеме авторитета на миннеаполисской конференции см. G. R. Knight, Angry Saints, 100—115).

Еще одной проблематичной чертой периода после 1888 года стало стремление превратно использовать труды Елены Уайт, которое отличает многих адвентистов и поныне.

В «авангарде» этой проблемы был А. Т. Джоунс. В течение 1890–х годов этот влиятельный служитель выработал четыре ошибочных положения, которые противоречили позиции основателей движения и самой Елены Уайт по вопросу об авторитете и использовании современного дара пророчества.

Самым серьезным заблуждением в приверженности Джоунса трудам Елены Уайт в 1890–х годах была его позиция по их соотношению с Библией. На сессии Генеральной Конференции 1893 года он использовал отрывки из ее работ в качестве «текстов»; на которых строились его проповеди. Он считал это вполне оправданным; когда проповедь была «обращена к нашему народу»; и нежелательным; если в качестве аудитории выступали неадвентисты. Четыре года спустя он стал называть труды Елены Уайт «Словом» ( Бюллетень ГК 1983 г.; с. 39; 69; 358; Бюллетень ГК 1897 г., с. 3). Затем в написанных им чтениях молитвенной недели на 1894 год ; озаглавленных «Дары: их присутствие и назначение», он высказал мысль, что единственно «верное использование Свидетельств — это изучение Библии через них». В конце этих чтений он объявил Елену Уайт «непогрешимым» толкователем Библии и тем самым поставил ее труды над Божьим Словом ( Ноте Missionary Extra, December 1894; 12). А ведь именно этой позиции он так упорно противостоял в Миннеаполисе.

Вторым заблуждением; которое насаждал Джоунс относительно трудов Елены Уайт ; была так называемая вербальная инспирация; а третье состояло в том; что ее труды непогрешимы и безошибочно точны. Она отвергала оба эти положения; как будет показано далее в 6–й главе. В начале двадцатого столетия, столкнувшись с несколькими случаями; когда инспирация не стала гарантией безошибочной точности сообщаемых Еленой Уайт сведений во всех деталях, Джоунс утратил веру в сестру Уайт и стал ее самым ярым противником.

Последнее ошибочное положение, которое Джоунс оставил в наследство последующим поколениям адвентистов; заключалось в том; что исторический и литературный контекст того или иного утверждения якобы не имеет большого значения для понимания трудов Елены Уайт. Он говорил так

«Я никогда не объясняю Свидетельств. Я просто им верю»

(J. H. Kellog, «Report on the Work of the Sanitarium», Dec. 28, 1905).

Хотя это и выглядит как простодушная вера, на самом деле это был для него прямой путь к отвержению ее идей. Джоунс усвоил законническое отношение к языку, когда подчеркивается буквальное значение слов, употребленных человеком, без учета того, какой смысл он мог им придавать в том или ином литературном и историческом контекстах. Таким образом, он мог обособлять слова и предложения и вкладывать в слова Елены Уайт и других авторов прямо противоположный смысл (более подробно о превратном использовании А. Т. Джоунсом трудов Елены Уайт см. мою книгу From 1888 to Apostasy: The Case of A. T. Jones, 230—236).

Сестра Уайт, как и следовало ожидать, всеми силами противилась подобной герменевтике. Она постоянно увещевала своих читателей учитывать время, место и контекстуальные факторы, истолковывая ее труды (см. мою книгу Reading Ellen White, 77—100).

Возвысьте Иисуса: праведность по вере и весть третьего ангела

Второй богословской проблемой, с которой Церкви пришлось иметь дело в 1888 году, был план спасения. Как сказала по этому поводу Елена Уайт:

«По великой милости Своей Господь послал Своему народу драгоценнейшую весть через пасторов Ваггонера и Джоунса. Эта весть должна еще ярче открыть миру превознесенного Спасителя, жертву за грехи всего мира. В этой вести представлено оправдание по вере в Поручителя. Она пригласила людей принять праведность Христа, которая проявляется в послушании всем Божьим заповедям. Многие [адвентисты] потеряли из виду Иисуса. Они нуждаются в том, чтобы направить свой взор на Его Божественную Личность, Его заслуги, Его неизменную любовь к человеческой семье… Эту весть Бог повелел передать миру. Это весть третьего ангела, и она должна быть провозглашена громким голосом, ее должно сопроводить излитие Святого Духа в обильной мере»

( Свидетельства для проповедников, с. 91, 92).

Эти одобрительные слова в адрес Джоунса и Ваггонера не означают, что Елена Уайт была согласна со всем, чему учили эти два реформатора, даже в том, что касается праведности по вере. В начале ноября 1888 года, к примеру, она сказала делегатам в Миннеаполисе, что некоторые мысли, высказываемые Ваггонером по поводу закона в Послании к Галатам, «не совпадают с моим пониманием этого предмета». Далее в той же беседе она заявила:

«Некоторые библейские толкования, изложенные доктором Ваггонером, я считаю неверными»

( Рукопись 15, 1888).

О том, какую позицию занимала Елена Уайт, свидетельствовал и ее сын Уильям. Он написал своей жене из Миннеаполиса, что некоторые делегаты сделали поспешные выводы,

«будто она подписывается под всеми его взглядами». И далее заметил: «Могу со всей ответственностью заявить, что это не так»

(Письмо У. Уайта к Мэри Уайт от 27 октября 1888 г.).

Следует отметить также, что и Ваггонер, и Елена Уайт неоднократно подтверждали, что его и Джоунса вклад в адвентистское понимание соотношения закона с Евангелием и праведностью по вере не заключал в себе ничего нового или исключительно адвентистского. Так, Ваггонер