Книга Дом Крови - Михаил Кин

же нырнул и я, схватив второй мешок и свой посох обмотанный тряпкой. Пройдя переулками несколько улочек мы вышли на торговую площадь, затерявшись в толпе.

Всюду слышались выкрики торговцев, старающиеся прорекламировать товар. Проходя купили у пекаря плетеную корзинку со свежими выпечкой. И у крестьян такую же корзинку с продуктами, а на сдачу забрали дрянную накидку и поношенную соломенную шляпу для Германа, в то время как я прятался под своим плащом с капюшоном. Среди всей гомонящей толпы обсуждали всего несколько новостей. И мы жадно вслушивались, на ходу поедая купленные булки. Напуганный народ роптал, обсуждая последние события. Самым обсуждаемым было затмение — черный день как говорили люди. Словно в дополнение к этому оказалось совсем недавно кто-то магией выжег целый отряд ордена. И южнее в пару десятков миль вдруг появился некромант. Наводящий ужас на все подряд. Услышав это мы с Германом переглянулись. Теперь понятно почему на входе куча стражи всех досматривают.

Не знаю, на кого именно не повезло наткнуться ордену. Но Эрвиг несомненно идет вслед за Валуа, пылая жаждой мести. Это был прямой удар по ордену. И теперь стоит ожидать, что они заполонят ближайшие округи, восстанавливая репутацию. Прошло две с лишним недели, и они несомненно нашли место побоища. И скорее всего побывали у Бенуа в замке.

–…Дарий, вон посмотри… – тихий шепот, похожий на дыхание ветра предназначавшийся только для моих ушей. –…Да не там, вон, прям посередине площади…

Я обернулся в указанном направлении. А там пятерка рабов копошилась, сооружая помост обложенный валежником, под присмотром десятка служителей ордена. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что костер они складывают не чтобы согреться. Кого-то будут скоро казнить. Эти ребята жутко злые после недавних событий. И им кровь из носу нужно показать, что они сила, с которой нужно считаться.

–…Тот что крайний справа, позади всех, видишь, он одаренный…

— Герман, — я пихнул его в бок, откусывая булку. И когда он повернулся я подмигнул ему и кивнул головой в сторону воздвигаемой конструкции. — Продукты купили, пойдем отсюда.

Взглянув на служителей ордена поверх голов он понятливо кивнул, и напялил поглубже свою соломенную шляпу. Благо мы мало чем отличались от сотен таких же людей и путников, кто пришел на ярмарку, невзрачно одетые и с сумками. А не орущие первому встречному о своем высоком происхождении, в то время как за нами погоня со всех сторон.

Толкаясь между снующими людьми мы свернули по направлению ближайшего трактира. Слухами земля полниться, а за кружкой эля большинство народа гораздо словоохотливей. А уж если эль за счет собеседника, сутками готовы языками молоть.

Заведение оказалось забитым почти полностью, мы с трудом нашли место. И то нас подсадили, к недовольно поджавшим губы торговцам. Они между собой обсуждали тоже, что и все остальные и как это скажется на торговле. Так что мы с Германом заказав себе по кружке эля и тарелку кровяных колбасок, слушали в оба уха.

Разносчица бухнула тарелку с сосисками на стол, словно одолжение сделала. И я обратился с вопросом к ближайшему торговцу. Он скорчил недовольную гримасу, но подумав, выразительно глянул на нашу тарелку с сосисками.

Глубоко вздохнув я пододвинул им тарелку, попросив рассказать последние новости. Новостей оказалось много, но остальные меня мало интересовали. Торговец прожжённый жук, больше ел, чем рассказывал. Он слопал всю тарелку, а толком ничего не рассказал.

Пришлось заказывать вновь, но придержал тарелку когда он в нее вцепился. Сказав, что я не бесплатно его кормлю, а за последние новости. Он кивнул, и взял вторую порцию сосисок. Но рассказал все в общих чертах. Ничего конкретного. Единственная и главная новость среди вороха всей информации то, что сюда вот-вот прибудет отряд инквизиции. Ловить некроманта, и покарать тех, кто вздумал напасть на служителей Всевидящего.

Я для вида осенил себя знаком Всевидящего, и согласился с ним, попросив рассказать еще. Но вторая тарелка уже опустела, и он снова намекнул мне, чтобы я повторил заказ. Но главное мы узнали, и под предлогом, что денег нет отстал от него, приложившись к кружке с элем.

Встретившись с горящим серым огнем глазами Германа. Если верить словам торгаша, то отряд ордена прибил не мастер, а единственный, кто тут способен на это — Роберто Валуа. Видно он решил, что церемониться больше не стоит, и пошел напролом. Орден несомненно узнает, а скорее всего уже знает, кто напал, и на него спустят всех собак — это было хорошо. А плохо то, что тут в Велэнсе ставка ордена, и сюда на усиление едет отряд двинутых на всю голову дамочек.

Инквизиция — это женское отделение Ордена, эти мнительные мадамы наделены чрезвычайными полномочиями искоренять ересь. Как в ордене, так и везде где найдут, а подчиняются только самому понтифику. А если быть точнее, то это просто свора двинутых на всю голову садисток. Они верят, что Всевидящий примет в свои объятья только тех, кто очистился. А за очищение они считают страдание и боль, и единственная служба, которую они несут — это пытки.

В общем на свидание таких дам лучше не приглашать.

Значит нам как можно скорее нужно убираться отсюда, до того, как прибудет инквизиция. Допив свой эль мы поднялись и пошли на выход. Чем мне нравился Герман, думали мы в схожем ключе, нам даже не нужно было договариваться.

— Нужно предупредить остальных и срочно валить отсюда. Служители ордена это одно, а вот связываться с инквизицией, совершенно другое. — Озвучил он хриплым шепотом мои мысли.

— Это-то понятно, только вот они во всеуслышание сказали, кто они. И скоро об этом узнает местный правитель, и несомненно захочет встретиться.

— Не знаю, как ты, но я после того как предупредим их, валю отсюда. Их могут и не тронуть в городе. А вот мы получим по полной. И застенки в замке у Бенуа покажутся отдыхом. Кстати, где их будем искать?

— Как обычно, — я вздохнул, — в самом помпезном и дорогом постоялом дворе. У нас же там все костеродные и двое, мать их, члены королевской семьи. Не думаю, что они напрямую к графу поедут.

Самые лучше заведения для высоких господ были в центре на одной улице, возле ратуши, чьи шпили были наравне со шпилем небольшого храма Всевидящего. На нас пялились все, пока мы по краю шли в поисках постоялого двора, но пока никто не подходил и не спрашивал, что тут забыла чернь. Потому что в храм разрешено всем. Но вот когда мы приметили в одном постоялом дворе в конюшне ругающихся конюхов, которые безуспешно пытались справиться возмущенно ржущим черным, лоснящимся чудовищем. Мы поняли, что моя догадка была верна и мы нашли куда они заселились.

Но тут на входе появилась пара дюжих охранников, в темно-зеленой ливрее с басонами, перегородив нам путь.

— Куда собрались. Вам сюда нельзя.

— Нам нужно переговорить с нашими друзьями. Они только что заселились сюда. Компания молодых парней и девушек. — Сказал Герман.

— Вашими друзьями, — он оглядел нас словно мы говорящая грязь под ногами. — Ваши друзья только в свинарнике обитают, пошли прочь пока целы.

Герман скрипнул зубами и прищурился, явно пытаясь сдержаться.

— Дарий? — По лестнице спустилась Валессия, которая похоже услышала ржание своей «Справедливости» и увидела нас в проходе, — Пропустите их они с нами, и скажите вашим конюхам, если они что-нибудь сделают с мои конем, я с них кожу лоскутами буду снимать. Он стоит дороже чем ваша вся богодельня.

Охранник поклонился ей, и отошел скривив рожу со словами:

— Прошу прощения господа, проходите.

— Куда вы пропали? Я даже не поняла, как вы ушли, потом оглядываюсь, а вас уже нет. — Валессия подошла к нам и нахмурилась глядя на Германа, — Где вы эту дебильную шляпу взяли? Пугало ограбили что ли?

— Есть новости, — проигнорировал я ее подначку, — сюда вот-вот инквизиция заявится. Там даже на площади костер готовят. Так что лучше собирайтесь.

Валессия нахмурилась еще больше, после смерти своего брата Рензо, она почти не улыбалась. Единственный, кто мог вызвать слабую улыбку на ее лице — это конь. Она немного оживала, когда ухаживала за ним, расчесывала и разговаривала с ним. А она единственная, кого он допускал к себе. Так что неудивительно, что только услышав его ржание она сразу побежала разбираться.

— Вы уверенны? — Спросила она, хотя сама знала, что врать мы не будем.