Книга Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга первая. Сентябрь - Святитель Димитрий Ростовский

будто всё, что говорил Вавила, он вполне уразумел, и похвалил его, как человека рассуждающего вполне хорошо. Затем снова спросил его:

— А что такое человек?

— Человек, — отвечал Вавила, — существо земное и смертное, но выше всех смертных животных; кроткое, любезное своим ближним, хотя мы и сделались лютыми друг к другу больше, чем звери.

Удивляясь речам Вавилы, но вместе с тем и сам продолжая притворяться мудрым, Нумериан клялся своими богами, что Вавила говорит истину и засвидетельствует свою мудрость, если только принесет жертву богам.

— Одного только и недостает Вавиле, — говорил царь, — чтобы он воздал честь богам нашим. Невозможно, чтобы такой премудрый человек мог бесчестить богов и осмелился говорить против них.

И ласково посмотрев на Вавилу, сказал ему:

— О, премудрый старец! принеси жертву богам и тотчас же я буду считать тебя как бы отцом своим. Клянусь богами, что не лгу и награжу тебя многими имениями в моем царстве.

И разными ласками, обещанием больших почестей и богатства, нечестивый царь старался прельстить сего праведного мужа. Но истинный исповедник Христов остался непоколебим в своей вере. На льстивые слова мучителя он отвечал:

— Начало и основание всякого блага есть благочестие: без него все обещаемые мне тобою блага суть только нищета, крайнее огорчение и лишение и того, что я имею.

Убедившись, что святого Вавилу невозможно склонить к злочестию, Нумериан снова пришел в ярость и приказал своему военачальнику Викторину надеть тяжелые цепи на шею и на ноги святителя и водить его по городу, чтобы опозорить его пред всеми. Беззаконник питал надежду, что почтенный сей муж, пользующийся славой и уважением от всех, устыдится такого бесчестия и согласится исполнить нечестивое желание царя. Когда же надели на святого цепи, царь стал насмехаться над ним:

— Бог мне свидетель, — говорил он, — что тебе, Вавила, хорошо ходить в этих цепях: они вполне приличны твоей старости.

— О, царь, — отвечал святитель, — ты на смех говоришь эти слова, я же тебе скажу истину: цепи сии для меня так же почетны, как для тебя твой царский венец, и страдания за Христа так же для меня приятны, как приятна тебе твоя царская власть; смерть же за бессмертного царя так же для меня желательна, как для тебя твоя жизнь.

При святом Вавиле были три отрока, родные братья. Они были юны по летам, но зрелы умом, и духовно воспитавший их Вавила считал их как бы своими детьми. Следуя за своим учителем, они не оставили его и тогда, когда он был закован в цепи. Взглянув на них, царь сказал святому:

— Я думаю, Вавила, что дети сии, называя тебя учителем, только увеличивают твою гордость, и из-за них ты остаешься непреклонным в своем противлении нашей воле.

— Если ты, — отвечал ему святитель, — пожелаешь спросить сих детей, то увидишь, что они разумнее тебя самого, и узнаешь, что это — семена моего учения.

— Чьи же эти дети? — спросил царь.

— Это мои духовные дети, — отвечал Вавила, — я возродил их благовествованием, вскормил поучением, возрастил наставлениями, и вот в малом теле пред тобою великие мужи и совершенные христиане. Испытай и увидишь.

Царь велел отвести Вавилу на площадь и заключить его в темницу; отроков же призвал к себе и, прежде всего, спросил их, есть ли у них мать.

— И мать, и отец, и учитель для нас — Вавила, — отвечали дети. — Мы возлюбили его больше, чем мать: та только родила нас, а он научает нас разуму и благочестию и заботясь о наших душах, возводит нас к высоким добродетелям.

Но царь приказал тотчас отыскать и привести к нему мать сих отроков. Когда же привели ее, царь спросил, как ее зовут, и действительно ли она мать этих детей.

Она отвечала:

— Имя мое — Христодула; дети сии действительно мои. Я принесла их, как начатки моих болезней, в дар Богу и надеюсь, что премудрый Вавила, попечению коего я поручила моих детей, перенесет их в небесную сокровищницу.

Нумериан разгневался и повелел бить благочестивую мать по щекам, говоря ей:

— Не говори так дерзко с царем.

Дети же, видя как бьют их мать, говорили:

— Царь обезумел: бьет мать за то, что она говорит истину.

После сего царь стал спрашивать детей, как их зовут и сколько им лет.

Они сказали, что первый из них двенадцати лет от роду и называется Урваном, второму — Прилидиану — девять лет, а третьему, по имени Епполонию, семь лет.

Мучитель прельщал их ласковыми речами и дарами, убеждая поклониться идолам. Но они единогласно отвечали:

— Мы христиане и не подобает нам кланяться идолам. Нас научили ведать Единого Бога, Того, Кто сотворил небо и землю. Ему мы и поклоняемся, а не бесам.

После многих ласкательств увидев, что дети непреклонны, мучитель повелел бить их, нанося им раны по числу лет каждого из них. Итак, первому отроку нанесли двенадцать жестоких ран, другому — девять, а третьему — семь. Дети мужественно терпели страдания и сожалели только о том, что не имеют больше лет, чтобы больше получить ран за Христа.

— Если вы решили даже убить нас, — говорили они, — мы не поклонимся ложным богам: Единому Богу, Господу Иисусу Христу, мы служим.

Отпустив их мать и удалив самих детей в другое место, царь опять вызвал к себе Вавилу.

— Вот, — сказал он — дети твои уже поклонились нашим богам, подобает и тебе немедля самому поклониться.

— От отца лжи, диавола, научились и вы лгать, — отвечал царю Вавила, — знаю я, что невозможно ни прельщением, ни муками отторгнуть детей от Христа: ибо я хорошо научил их почитать Единого Истинного Бога и веровать в Него.

Тогда царь велел повесить и Вавилу и детей на дереве и жечь их огнем.

Вавила, возведя очи к небу, помолился Богу, чтобы послал Он малым сим детям крепость Свою и даровал им непреодолимое терпение в предстоящих муках. А их самих увещевал мужественно переносить страдания, обещая им великую награду от Христа. Доблестно переносили страдания незлобивые дети вместе со своим учителем, и помощь Божия укрепляла их в терпении.

Приказав снять страдальцев с дерева и заключить Вавилу в цепях в одном доме, неподалеку от места мучений, мучитель решил еще раз прельстить детей лаской. Он называл их своими детьми, благонравными и прекрасными отроками, дарил им золото и серебро. Но они в один голос говорили ему:

— Лукавый льстец! Для чего ты раскидываешь перед нами многосплетенную сеть твоих прельщений? Неужели ты думаешь уловить нас так же, как птиц? Будь уверен, что не будешь иметь