Книга Буря и пламя - Элейн Хо

ужины, разговоры в теплом свете свечей – все это ложь.

– Довольно! – рявкнула Эрис. – Не знаю, чего вы от меня хотите, а ему нужно лишь одно – магия. Хватит с меня вопросов без ответа, хватит требований! – Она попыталась уйти, прервать разговор, но стена пламени преградила ей путь. Девушка выглянула в единственное окошко. Щербатые стены замка не смягчат ее падения – напротив, переломают все кости. Россыпь чахлых мертвых деревьев внизу тоже не помогла бы, даже выживи Эрис после прыжка. Она сунула руку в ботинок, туда, где раньше хранился кинжал, – пустота. Жаль, что она так плохо владеет магией и не может сделать, чтобы оружие вновь появилось в руке.

– Десница Аэру, у нас для тебя сообщение…

– Нет! – Эрис замахнулась на огонь в тщетной попытке заглушить голоса детей.

– Мы в безвыходном положении, – продолжал мальчик. Белые контуры его тела начали расплываться в огне. – Город напал на нас первым, сжег нас дважды, но тела жертв питают наши корни, выигрывают для нас время. Мы затаились, мы ждем, пока восстановятся шипы, лепестки, веточки, чашечки. Но работа эта небыстрая, мы скованы нашим королем, да и город быстро восстанавливается. Они всё бегут и бегут, как муравьи, сколько ни раздавишь, появляются новые.

Эрис не справилась с ужасом, который взметнулся волной в груди.

– Так вы убиваете горожан! – воскликнула она дрожащим голосом. – Мои сны были вещими!

– Мы не можем завершить возмездие своими силами, – продолжили дети. – Нам нужна помощь. Нам нужна магия. Твоя магия.

Чудовище жаждало отомстить своим братьям. Розы попали в город и убивали его жителей. Слишком поздно. Возмездие началось много лет назад, когда великан отправил ее отца домой с горстью семян вместо золота.

Руки Эрис задрожали от ярости. Чудовище использовало ее отца! А как только розы расцвели, он умер!

– Когда твое сердце смягчится, вспомни наши слова, – прошептал мальчик, увидев гнев на лице Эрис. – Мы не убивали твоего отца. Он надышался пылью в бесплодных полях, отсюда и взялся кашель. Долго он бы не протянул.

– Вы его убили, – крикнула девушка, не желая слушать детских оправданий.

– Он поливал нас, – продолжала девочка, – нашептывал нам всякие безделицы, а потом позабыл.

– Мы отвечали ему любовью, – подхватил мальчик. – Всякий раз благодарили его перед уходом. Цвели изо всех сил, чтобы нас можно было увидеть издалека. – Его опаленные брови – вернее, то, что от них осталось, – горестно опустились, состарив еще сильнее его обезображенное тело. – Мы ослушались своего короля ради того, чтобы поддерживать в твоем отце жизнь.

– Но это не могло длиться вечно, – добавила девочка. – Слишком уж его легкие почернели, запачкались, съежились.

– Передай нашему королю, что мы просим прощения. Мы полюбили другого, и… эта любовь подарила нам надежду, пускай и на время.

– Ничего я ему передавать не буду, – отрезала Эрис. Кровь в ушах стучала до того громко, что почти заглушала трескучие голоса детей. – И что толку от ваших подачек? Тварь использовала моего отца, чтобы отомстить, чтобы истребить весь город. Он все равно бы не выжил, а сестры… – Девушка побледнела. – Короли, помилуйте! Мои сестры… Гнусный лжец…

Не успела Эрис остановить детей, как огонь стал холодным и изумрудным и ураганом взвился под потолок. В дверях застыла огромная грозная фигура Чудовища. По комнате заплясали темные силуэты.

Чудовище потянуло на себя огонь – так дергает поводья всадник, и тот побежал по его руке, а потом исчез. Зеленые шрамы вспыхнули, раскалившись добела, а потом тоже погасли. Великан склонился вперед со стоном – руку свело страшной судорогой, – но у Эрис не было к нему и капли сочувствия.

– Ты их подослал, – прошипела она. – Ты использовал моего отца.

Глава восемнадцатая

Эрис прочертила ногтями ярко-красные полосы на руке. Всякий раз, когда Чудовище попадало в поле зрения, ее накрывало таким отвращением, что так и хотелось содрать с себя это чувство.

– Довольно лжи! – воскликнула девушка. – Розы мне все рассказали. Ты их подослал, чтобы уничтожить город, так?

Великан схватил себя за руку. Та заметно дрожала.

– Лучше скажи сперва, цела ли ты…

– Ты использовал моего отца, чтобы отомстить, – отчеканила Эрис, пропустив его слова мимо ушей.

– Прискорбно, что так вышло.

– Останови их!

– С какой стати? – рявкнул великан. – Этот твой город – противоестественная мерзость, с которой давно пора свести счеты. Он живет лишь благодаря магии, и в нем нет ни капли правды.

– Мои сестры погибнут из-за тебя! – вскричала Эрис. Мысль о том, что Чудовище не понимает, сколько невинных горожан падут жертвами его мести, приводила ее в ярость. – Останови их!

Великан скрипнул зубами.

– Побочный ущерб, что поделать. Все ради цели, к которой я шел не одно столетие.

– Бессердечный ты изверг! Ну и что ты выгадал, использовав моего отца?! – Девушка вскинула руку и указала на трещины в потолке комнаты. – Пустой замок несуществующих богов. Мир позабыл о тебе, и поделом.

– Будь уверена, я сотру город, который построили мои братцы, в порошок, – сказал великан. – И если в расплату за это мне придется целую вечность прожить в этой пустыне, так тому и быть. – Чудовище тряхнуло головой, глухо усмехнувшись, – казалось, оно не могло поверить, что отмщение наконец свершается. – Я продумывал план несколько веков, потом потянулись семь лет ожидания, и вот наконец я у финальной черты.

Эрис сжала кулаки – так сильно, что ногти вонзились в кожу. Без толку пытаться докричаться до Чудовища. Остается одно – самой призвать розы. Она упала на колени и принялась колотить по каменному полу, повторяя движения, еще совсем недавно пробудившие к жизни огонь, но тщетно. Эрис повторила попытку, только куда яростнее. Кожу саднило, кости дрожали, и вскоре на каменном полу появились кровавые полосы.

Ее боль пробудила в великане тень сочувствия.

– Ну что ты себя калечишь? – сказал он и потянулся к девушке, но та отпрянула.

– А тебе какое дело, Тварь? – спросила она, баюкая окровавленные руки. – Тебе же только и надо, что истребить все живое!

– Я не Тварь, – прошипел великан.

– Не вижу разницы. Ты предал любовь двух королей. Использовал моего отца, чтобы отвоевать былое величие. А теперь и сестер моих убить задумал. Может, уже убил.

– Что это ты вдруг так о них забеспокоилась, – насмешливо спросил великан. – Они же так плохо с тобой обращались. Ты ведь и сбежала из города потому, что родная сестра собиралась бросить тебя в темницу!

– Семья на то и семья, – ответила девушка. – Ты любишь ее, даже если родня делает тебе больно.

Великан сделал несколько шагов назад и переступил порог комнаты. Скрестил могучие руки на груди, усмехнулся с таким вызовом, что Эрис тут же поняла – она его больно задела.

– Глупая девчонка, – сказал великан. – «Время пожирает все». Так написано над изображением Аэру и других богов, украшающим вход в Большой зал. Однажды ты поймешь, что твоя любовь неуместна, а жертва не имеет никакой цены для тех, ради кого ты готова была сердце из груди вырвать. Твоя любовь обернется против тебя же, дитя, тебя проклянут, и даже имя – и то исказится до неузнаваемости. Время пожирает все, и любовь не исключение.

Эрис уставилась на его лицо, скрытое капюшоном. Нет, это было не предупреждение. В его речи сквозила боль, причиненная братьями и той ложью, которую они вокруг него соткали.

– Теперь ты колдунья, – продолжал великан, приняв ее молчание за согласие. – Если ты вернешься домой и применишь во благо городу те крупицы волшебной силы, которыми здесь овладела, сестры не встретят тебя с распростертыми объятиями. Никто и не подумает поблагодарить за спасение. Тебя возненавидят, а потом казнят, и никто не заступится, а все из-за лживых книжек, которые они прочли, и бессмыслицы, написанной там. В тебе увидят рабыню, попавшую в лапы того, кого они нарекли Тварью. – Великан распрямился, грозной горой нависнув над Эрис. – За что бороться? – спросил он с тенью улыбки в голосе. – Награды ты от них не дождешься, тебя ждет верная смерть. А я подарю тебе заслуженное признание.

– Они же совсем не то, что твои братья, – прошептала Эрис.

– Что?

– Виктория и Стаци, – сказала Эрис. – Они никакого зла тебе не причинили. И мой отец тоже.

Чудовище поникло, в один миг растеряв дух победителя. Оно не проронило ни слова, но Эрис и так все поняла.

Мне больно