Книга Сталин в Царицыне - Борис Васильевич Легран

мне изготовили для них вращающиеся платформы, которые позволяли двоим бойцам вести огонь во всех направлениях. Сконструировал эти платформы механик Потапов, местный талант. Ворошилов спросил, нужно ли мне еще что-нибудь. Я ответил, что на буксире «Марк» из вооружения есть одно 102-миллиметровое орудие и 2 пулемета, а этого мало. Ворошилов согласился и дал мне еще 2 76-миллиметровые пушки и 2 пулемета. С таким вооружением «Марк» по волжским меркам стал чем-то вроде линкора.

С товарищем Ворошиловым было очень легко работать. Если он может помочь, то непременно поможет.

Троцкий, как председатель Высшего военного совета и нарком по морским делам, никакого содействия в организации флотилии на Волге мне не оказывал. В ответ на мое извещение о необходимости задержки в Царицыне я получил приказ еженедельно отчитываться в том, что мною сделано. Вот и вся «помощь», несмотря на то, что я довольно подробно (пускай и не полностью) описал причины, вынудившие меня задержаться в Царицыне. Высказанную мной критику в адрес Снесарева и его штаба Троцкий предпочел не заметить. Он не любил замечать того, чего не хотел замечать. Да и в то время он был занят более «важным» делом – готовил свой знаменитый поезд, на котором два с лишним года разъезжал по Республике. Изначально в этом поезде было полтора десятка вагонов (больше, чем в поезде Николая Кровавого),[123] позже поезд разросся до двух составов.[124] Троцкий утверждал, что провести более двух лет в поезде его вынудила обстановка Гражданской войны, требовавшая его личного присутствия в различных местах. На самом же деле это была реклама себя самого в качестве «первого лица» в Республике. Слова «первого лица» я заключил в кавычки, поскольку Троцкий никогда таковым не был. Кроме рекламы, Троцкий занимался и другим делом – руководил деятельностью троцкистского подполья, которое он начал создавать еще до Октября.[125]

Итогом нашей общей работы (а не только моей) стала Военно-Волжская флотилия, которую также называли Царицынской флотилией или же с осени 1918 года – Царицынским отрядом Волжской флотилии. Костяк флотилии составляли буксиры «Марк», «Моряк Матюшенко» (бывш. «Иван Галунов»), «Стенька Разин» (бывш. «Сарепта») и четыре катера: «Дерзкий», «Жуткий», «Зоркий» и «Пронзительный». Канонерку мы передали в Волжскую флотилию.

Первым командиром Военно-Волжской флотилии стал бывший капитан 2-го ранга Гернет, прибывший в Царицын на поезде вместе с черноморскими катерами в качестве начальника отряда. Мне Гернет не понравился сразу. Столбовой дворянин, белая кость. Держался он надменно, глядел на всех свысока. Но катера довез до Царицына в целости и сохранности, за что я сказал ему революционное спасибо. Врагом Гернет не был, иначе бы непременно устроил в пути какую-нибудь диверсию. 8 катеров на Волге представляли не просто серьезную, а смертельную угрозу для белых. Гернет был любителем рассуждать о том, что его долг – служить России. Понимать следовало так: не вам, большевикам, служу я, а России. В то время многие дворяне так рассуждали, не понимая, что поступают глупо. Россия – слишком широкое понятие. Царь-батюшка со своим самодержавием – это Россия. Народ – тоже Россия. Ильич – Россия и Деникин с Колчаком – Россия. Служить всем одновременно невозможно. Служить можно или народу, или самодержавию и капиталистам. Середины не существует.

Гернет прокомандовал недолго, меньше месяца. Жаловался на то, что без штаба ему очень трудно командовать. В июле 1918 года, когда был сформирован штаб, вместо Гернета командиром флотилии назначили матроса-большевика Золотарева, преданного Революции товарища, решительного, смелого, знающего тактику морского боя и вообще все морское дело не хуже любого офицера. Золотарев был очень похож на Ворошилова.

Редко, но попадались и такие военспецы, которым можно было доверять полностью, без оглядки на их прошлое. Так, например, начальником штаба Волжской флотилии, к которой осенью 1918 года присоединили нашу флотилию, был назначен Владимир Кукель,[126] бывший капитан второго ранга, белая, а если точнее, то «красная ворона» среди прочих военспецов. Кукель не раз доказал свою преданность делу Революции и в нем никто не сомневался. Сразу же после Октябрьской революции Кукель перешел к большевикам со всей командой миноносца «Керчь», командиром которого был тогда. После затопления «Керчи» и других кораблей Черноморского флота в Цемесской бухте,[127] Кукеля перевели служить в Астрахань.

Всякий раз, когда наша флотилия задавала врагам жару, товарищ Сталин говорил мне:

– Молодцы товарищи моряки! Снова отличились, не подвели.

Сталин никогда не упоминал о своих заслугах в создании флотилии, несмотря на то, что эти заслуги были очень велики. Общую организацию и общее руководство созданием Военно-волжской флотилии осуществил не нарком по морским делам Троцкий, а товарищ Сталин, который взял на себя руководство всем, что происходило в Царицыне.

В обороне Царицына хорошим подспорьем могли оказаться летающие лодки.[128] Во время первого моего приезда в Москву (за лето 1918 года я приезжал в Москву по делам дважды) я говорил об этом с товарищами из управления морской авиации, которое в то время находилось в подчинении Наркомата по морским делам. Лодок не хватало, как и всего остального. В декабре 1917 года контра подожгла Центральный гидросклад в Петрограде, в результате чего морская авиация лишилась большей части запасов имущества. Было решено сформировать пять отрядов лодок, два из которых предназначались для Волги и Каспия. Каспийский отряд находился в Астрахани, а Волжский (семь лодок) решили отдать Волжской флотилии. Я считал, что было бы правильнее поделить Волжский отряд между Нижним и Царицыным, так, чтобы в Царицыне находилось три лодки – М-5[129] и 2 М-9.[130] Товарищ Сталин одобрил мое предложение, но последнее слово было за Троцким, который сказал, что не видит смысла «дробить» отряды. Мол, семь летающих лодок это мощная сила, а три – нет. Меня поддержал комиссар управления Онуфриев, большой специалист летного дела. Он составил рапорт на имя Троцкого (копия этого рапорта до сих пор хранится у меня), в котором подробно описал все преимущества моего предложения. Главным образом Онуфриев напирал на то, что разделение летающих лодок между Нижним и Царицыным является не «дроблением» сил, а разумным их распределением. В своих выводах он пошел дальше меня, предлагая взять одну лодку М-9 у Каспийского отряда и добавить ее к тем, которые просил я, чтобы сформировать отдельно Царицынский отряд из 4 лодок. Тогда бы разделение получилось таким: 4 лодки в Царицынском отряде, 4 в Волжском и 5 в Каспийском. Кроме этого Онуфриев предлагал взять три истребителя из Беломорского отряда, располагавшегося в Котласе и Вологде (там оставалось еще 6), чтобы придать каждому из