Книга Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский

нормами уголовного права квалифицируется как кража с элементами мошенничества. И он же был непосредственно замешан в организацию покушения в Сараево. Теперь его больше нет, и наследником сербского королевства снова работает честный, хоть и слегка вспыльчивый принц Георгий.

- А что случилось с королевичем Александром? - спросил Николай Николаевич. - Вы его... того?

Я заметил, как забегали глаза этого человека, по некоторым сведениям, всерьез рассчитывавшего стать императором Николаем Третьим. Ай-ай-ай-ай, как нехорошо... Боится, значит, в присутствии Бича Божьего за свою судьбу. Но отдавать императорского родственника в разработку в ведомство Бригитты Бергман преждевременно, а может, и вовсе не нужно. Способности к интригам там на уровне «ниже среднего», хотя настораживает тот факт, что многие русские генералы, вполне успешно воевавшие в первый год войны, потом вдруг резко разучились это делать - например, тот же Иванов или Эверт. А то вдруг это не просто так, а фронда в пользу желаемого кандидата в цари, которого поперли прочь из главкомов? Но это уже задача для будущих периодов, когда потребуется оберегать хрупкую и неустоявшуюся власть императрицы Ольги, а пока неплохо бы нагнать на клиента еще немного Божьего страха.

- К вашему сведению, как Защитнику Земли Русской мне пристало убивать врагов только в бою, - надменно вскинув голову, сказал я. - Да и ипостась Бича Божьего не любит душегубства. Чтобы мне пришло в голову осудить кого-то на смертную казнь, этот человек должен быть отъявленным злодеем, виновным в тысячах смертей, и не иметь никаких положительных качеств. Батый, Пальмерстон и Дизраэли - вот список людей, обреченных мною на смертную казнь. Для обыкновенных негодяев у меня есть ссылка за пределы родного мира - с глаз долой и из сердца вон. Принца Александра в первозданном огне заживо сжег сам Господь за попытку лгать и лжесвидетельствовать в его Высочайшем присутствии. Свидетелями тому были его отец и брат, а также прочие заговорщики из «Черной Руки», которые сказали о себе правду и были помилованы с условием изменить образ мыслей или сложить голову за свое Отечество. - Немного помолчав, я закончил: - Теперь, когда фигура принца Александра больше не стоит между болгарским и сербским народом, а король Петр издал указ о проведении плебисцита на территории Вардарской области, иначе еще именуемой Северной Македонией, больше не существует препятствий для включения Болгарии в союз Российской империи, Сербского королевства и Великой Ар-тании.

- Да, это так! - нетерпеливо воскликнул император Николай. - Но давайте же перейдем к главному вопросу нашей встречи - Галицийской операции.

- Да, Николай Александрович, - согласился я, - давайте от перспектив перейдем к насущному - тому, что должно случиться уже через сутки. Вот тут, под польским городом Красник, русская четвертая армия генерала Зальца будет атакована продвигающейся на север первой австрийской армией генерала Данкля. Как видите, противник вдвое превышает наши войска численно, и к тому же угрожает им охватом со стороны правого фланга, где одна русская стрелковая бригада должна была противостоять пяти австрийским дивизиям: четырем пехотным и одной кавалерийской. Естественным следствием такого развития событий явился завал русского правого фланга и общий отход армии ради того, чтобы избежать охвата и окружения. Но и это еще не самое тяжкое. Хуже всего - раздоры и склоки в генеральском корпусе. Генерал Зальца конфликтует с подчиненным ему начальником четырнадцатого корпуса генералом Войшин-Мурдас-Жилинским, не выполняющим его распоряжений. По просьбе Зальца начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Алексеев снимает строптивца с должности, и тут же присутствующий здесь генерал Иванов снимает с должности начальника шестнадцатого корпуса генерала Гей-смана и назначает на его место отставленного Алексеевым Войшин-Мурдас-Жилинского. И это в разгар сражения. Другого времени выяснять отношения не нашлось?

- Мы с Николаем Иудовичем уже решили, - сказал Николай Николаевич, - что по неспособности командовать армией в военное время генерал Зальц должен быть отставлен на свою прежнюю должность начальника Казанского военного округа. На его место мы планируем назначить генерала Эверта, который в настоящий момент в окрестностях Гродно занимается формированием 10-й армии, предназначенной к наступлению на Берлин.

Я задал вопрос энергооболочке, и получил конкретный и недвусмысленный ответ. Эверт если и лучше Зальца, но ненамного.

- Отставить и Эверта, и Берлин! - произнес я. - Для Берлина сейчас не время, а что касается генералов Эверта, Алексеева и Рузского, то они прямо причастны к известным Николаю Александровичу событиям февраля семнадцатого года...

Вот тут императора Николая встряхнуло как разрядом электротока. Все, можно больше ничего не говорить ни про отсутствие у генерала Эверта таланта полководца, ни про его крайнюю нерешительность в боевой обстановке. И карьера Алексеева с Рузским тоже кончена: обычно Николай тюфяк тюфяком, но когда дело коснулось жизни и смерти его семьи, былого царскосельского суслика стало не узнать.

Правда, генерал Иванов попробовал было спросить, а что, мол, это были за события в феврале семнадцатого, но самодержец всероссийский повернулся в его сторону и ледяным тоном, сквозь сжатые зубы, процедил:

- Вы, Николай Иудович, больше никогда и никому не зададите этого вопроса, и при любых обстоятельствах всегда будете выполнять распоряжения Ставки и пожелания Сергея Сергеевича. Вы за исполнение своего дела отвечаете перед смертным человеком Николаем Александровичем Романовым, а его начальником является непосредственно сам Господь Бог. И еще поклянитесь, что вы никогда и никому не расскажете об этом разговоре: ни господину Эверту, ни господину Рузскому или господину Алексееву! А если вы нарушите эту клятву, то я с вами делать ничего не буду - нет, я попрошу покарать вас присутствующего здесь Артанского князя, для которого Бич Божий - это не прозвище, а должность.

- Покараю, покараю, даже не сомневайтесь, - сказал я. - Но давайте вернемся к Галицийской операции. Вместо Зальца предлагаю на четвертую армию поставить генерал-лейтенанта Флуга. Василий Егорович хоть и не сведущ в интригах, но хороший организатор, храбрец и талантливый тактик. Я таких людей ценю, а потому, если кто будет против него интриговать, то голову оторву тому негодяю и скажу, что так и было. Но одним хорошим тактиком, или даже стратегом, вопрос двукратного численного превосходства противника не решается. Дабы склонить весы победы в правильную сторону, вот здесь, между Красником и Юзефовым, в одной линии с позицией второй стрелковой бригады завтра на рассвете я разверну свой второй пехотный корпус под командованием генерала Николая Тучкова вместе со средствами усиления. Задача: остановить противника, нанести ему тяжелые потери, а потом перейти в наступление вдоль русла Вислы, отбрасывая боевое ядро