Книга Ее тайный дневник - Джулия Куин

А сейчас, когда она обвинила его в том, что он приревновал Миранду, Тернер набросился на нее, забыв, что надо все-таки выбирать выражения. И буквально отхлестал ее словами:

— Твоя главная цель — постоянно держать Миранду при себе. Ты не видишь дальше своего носа, а иначе поняла бы, что они с Уинстоном абсолютно не подходят друг другу. Ну не пара они! Ясно тебе?

Оливия опешила, не ожидая такой атаки, но быстро пришла в себя.

— Ты говоришь чушь! — с возмущением воскликнула она. — И кто из нас предъявляет необоснованные обвинения? Ты, как и все вокруг, знаешь, что я обожаю Миранду и желаю ей только счастья. А поскольку она не красавица и у нее нет достойного приданого…

— О, ради всего святого, затк… — Тернер вовремя замолк, проглотив готовое сорваться ругательство. — Ты ее предаешь, хотя и говоришь, что любишь.

Почему все видят в Миранде исключительно нескладную девчонку, какой она когда-то была? Она, возможно, не соответствует извращенным подчас представлениям высшего света о красоте, но в ней есть кое-что поинтереснее. Стоит только взглянуть на нее… В ее глазах таится глубина, а когда она улыбается, то ее улыбку нельзя назвать глупенькой, ничего не значащей или насмешливой. Хотя язычок у нее довольно острый, но он может это ей простить, потому что Миранда обладает таким же чувством юмора, как и он. А в Лондоне на балах и приемах они оба встречаются со многими заслуживающими насмешки вещами.

— Уинстон — блестящая партия для нее, — с жаром продолжала Оливия. А она для… — сестра внезапно замолчала и даже прикрыла рот ладонью.

— Ну, что еще? — раздраженно спросил Тернер.

— Дело не в Миранде. Это касается Уинстона. Ты ведь считаешь, что моя подруга недостаточно хороша для него?

— Нет! — с негодованием в голосе ответил он. — Ты не права. Это абсолютная неправда. Просто оба слишком молоды для того, чтобы пожениться. Уинстон — совсем мальчишка.

Оливия обиделась.

— Ничего подобною…

— Послушай, — оборвал сестру Тернер, — перед тобой живой пример тому, что мужчине не следует рано жениться.

Она замолчала, а когда поняла его, то пробормотала:

— Прости. Мне так жаль.

И убежала.

А он ненавидел жалость.

Миранда терпеливо ждала в Розовой гостиной. Вошла служанка со словами:

— Прошу прощения, мисс, но леди Оливия просила передать, что она не спустится вниз.

Миранда поставила на место фарфоровую статуэтку, которую с интересом рассматривала, и удивленно спросила:

— Она плохо себе чувствует?

Служанка смутилась, и, чтобы не смущать ее больше, Миранда ободряюще улыбнулась:

— Не важно. Я спрошу у нее сама.

Служанка сделала Книксен и ушла, а Миранда, убедившись, что фигурка на столике стоит на том же месте, откуда была взята, — леди Радленд не любила, чтобы передвигали ее антикварные ценности, направилась к двери.

И столкнулась с мужской фигурой…

Тернер! Она поняла это еще до того, как он успел что— то произнести. Это мог быть Уинстон или лакей. Это мог быть — слава Богу, уберегшему ее от такой неловкости! — лорд Радленд. Но это был именно Тернер. Она узнала его запах. Узнала его дыхание. Она чувствовала кожей, как по-другому колышется теперь воздух вокруг.

И это была — в чем нет никаких сомнений — любовь. Любовь женщины к мужчине. Юная девушка, которая думала, что перед ней романтический благородный рыцарь, исчезла. Теперь она повзрослела. Она знает о его пороках, видит его недостатки, но все равно любит.

Она любит его и хочет излечить от всего негативного, наносного.

Но получится ли?

— Миранда…

Руки Тернера касались ее плеч. Она подняла к нему лицо, хотя знала, что будет почти невыносимо погрузиться в голубизну его глаз. Она знала, чего она там не увидит — ни любви, ни откровенного желания.

Но у него какой-то необычный вид.

Девушку бросило в жар.

— Простите… — запинаясь, выговорила она и отпрянула от него. — Какая я неосторожная!

Но он ее не отпустил. Стоял и смотрел на нее, на ее губы, и Миранде вдруг пришло в голову — всего на одно блаженное мгновение, — что он собирается ее поцеловать. У нее перехватило дыхание, губы приоткрылись, и…

И все закончилось.

— Извини, — сказал он ровным голосом и сделал шаг назад. — Мне тоже следует быть осторожным.

— Я хотела пойти навестить Оливию. — Это первое, что пришло Миранде в голову. — Она прислала служанку сказать, что не спустится вниз.

Налет цинизма на его лице дал ей понять, что этот мужчина знает, в чем дело.

— Оставь ее, — сказал он. — С ней ничего не случилось.

— Но…

— Пусть хоть раз Оливия сама справится с собственными трудностями! — резко оборвал Миранду Тернер.

Та изумилась. Откуда такой, тон? Но не успела ничего сказать, как появился Уинстон.

— Готовы? — оживленно спросил он, не замечая напряжения в комнате. — А где Оливия?

— Она не пойдет с нами, — в унисон ответили Миранда и Тернер.

— Почему? — Его немного удивил их одновременный ответ.

— Не очень хорошо себя чувствует, — машинально соврала Миранда.

— Жаль, — сказал Уинстон, но было ясно, что он особенно не расстроился. Юноша протянул руку Миранде — Ты готова?

Она вопросительно посмотрела на Тернера:

— Вы поедете с нами?

— Нет! — последовал моментальный ответ.

11 июня 1819 года

Мой день рождения. Было восхитительно и… странно.

Бевелстоки устроили в мою честь семейный ужин. Это было так трогательно с их стороны, особенно учитывая то, что мой родной отец забыл об этом. Вернее, он помнил, что в этот день один греческий ученый сделал какое-то знаменательное открытие в математике… или произошло что-то в этом роде, не менее историческое.

Подарок лорда и леди Радленд — красивые аквамариновые серьги. Знаю, что мне не следует принимать столь дорогой подарок, но было неловко отказываться прямо за столом. Я успела только сказать: «Я не могу…» — правда, прозвучало это неубедительно, и меня тут же прервали.

От Уинстона: набор изысканных кружевных платочков.

От Оливии: коробка с канцелярскими принадлежностями и именной почтовой бумагой. Внутри — записочка: «Только для твоих глаз». Она гласила: «Я надеюсь, что тебе это вскоре не понадобится!» Разумеется, подруга намекала на то, что мое имя может измениться.

Я ничего на это не ответила.

А от Тернера — флакон духов. Фиалки! Я сразу вспомнила фиолетовую ленточку, которую он заколол мне в волосы, когда мне было десять лет. Но он, конечно, это забыл. Я ничего не сказала, не стала напоминать. Не хватает еще, чтобы меня заподозрили в сентиментальности. Но все равно его подарок — замечательный. Кажется, я не смогу заснуть. Прошло десять минут с тех пор, как я написала последнее предложение, и, хотя я не перестаю зевать, сна ни в одном глазу. Наверное, надо пойти на кухню и согреть молока.