Книга Дебют - Vells

словно прервала разговор и шагнула со ступеней мне на встречу.

— Добрый день Григорий, — сдержанно и одновременно располагающе произнесла она. — Вижу, вы рано вернулись из Петербурга.

Я слегка улыбнулся и, сделав этикетный поклон, произнёс:

— Доброго дня княжна. Вы правы. Долгий отдых мог помешать закончить мне задания по учёбе.

— Очень похвально молодой человек, — наградила меня улыбкой женщина. — Редко сейчас встретишь молодёжь, которая больше думает об учёбе, чем столичных гуляниях. Да и которые читают такие серьёзные газетные издания.

Поджав губы, и переведя взгляд на скрученную газету, которую держал в правой руке, я только хмыкнул.

— Путь долгий. Вот я и решил скрасить его за чтением.

Полозова ещё раз улыбнулась и, склонив голову набок, произнесла:

— На балу у нас не было времени с вами нормально поговорить Григорий. Может, уделите мне время, и пройдётесь со мной по аллее.

— Конечно княжна, — кивнул я в знак согласия и уважения. — Сочту за честь сопровождать вас.

— Полно вам, — сделала лёгкий пас пальцами женщина, явно намекая этим на отбрасывание этикетных формальностей и распинаний. — Давайте проще. Вы же связаны с нами. Мы уже отнюдь не чужие и незнакомые люди.

— Как будет угодно. — Учтиво улыбнулся я, и мы пошли по дороге в сторону одной из аллей.

Поначалу разговор крутился вокруг лицея. Мы разговаривали на темы по принципу, как мне тут живётся, мои впечатления от царского учебного заведения, успеваю ли я по учебной программе, ну и завёл ли я себе тут знакомых, а может и друзей.

Пройдя половину аллеи усеянной золотистыми листьями, княжна села передохнуть на скамейку и произнесла:

— Вижу, что тяготы армейских дней не помешали вам вновь вернуться полноценно к учебе Григорий.

Я сев рядом на скамейку, посмотрел вперёд на огромный дуб, с которого под ветром срывались пожелтевшие листья.

— Я просто стараюсь влиться в спокойную жизнь, а тяготы и груза никуда не делись. Они часть меня, но в стенах этого места знаний они не нужны, как деревьям зимой листья.

Старая женщина посмотрела туда же, куда я смотрел, от чего её взгляд стал задумчивым и на секунду отстранённым.

— Интересная у вас аллегория Григорий. Листья неотъемлемая часть дерева, а их сброс лишь подготовка для преодоления зимы и возвращения новой куда более сильной кроны.

— Если говорить о деревьях. Тут вы правы Инна Михайловна. — Посмотрел я на женщину, отвечая улыбкой на её пронзительный взгляд.

— Иногда люди тоже как деревья, — скривилась старая княжна, а я почувствовал давление на себя чужой родовой силы. — Кто-то имеет крепкие корни и древо, а кто-то прорастает сам по себе.

Я же делая вид, что мне становится не по себе, и я уже практически не слушаю княжну, стал наклоняться к коленям, видя, как цепко смотрит на меня старая аристократка.

В момент, когда к давлению силы прибавилось ощущение производной техник разума я, нарочно издав кашель, неуклюже встал с лавки, задевая своим коленом ногу княжны, прерывая возможную технику. Так как техники восприятия первой и второй ступени рассеивались, стоило только слегка толкнуть применявшего их.

Давление тут же исчезло, как и состояние ментально воздействия.

— Григорий вам плохо? — Слегка озабочено произнесла княжна.

— Не беспокойтесь княжна, — имитировал я глубокое тяжелое дыхание. — Я слаб к долгим поездкам в экипаже. — Я не показывал вида, но меня пока я ехал сюда сильно укачало. А сейчас это по какой-то причине, взыграло надо мной.

— Вам надо отдохнуть. — Поджала губы Инна Михайловна. — Не буду больше вас задерживать. Если вдруг решите навестить меня с визитом в Петербурге, прошу, отправьте сначала письмо, дабы не вышел конфуз с моим отсутствием.

— Спасибо, — выпрямился я. — Я пойду. Прошу меня простить.

— Идите, отдыхайте. Надо беречь здоровье. Не смею вас больше задерживать. — Задумчиво произнесла княжна, пребывая все больше в своих мыслях, нежели тут.

Я, откланявшись княжне Полозовой, неспешно пошёл по дорожке, так и чувствуя взгляд в спину. Без сомнения, старая аристократка владела начальными техниками Остроговых, что делало её куда более интересной и опасной, чем я предполагал.

Уже через пятнадцать минут после расставания с княжной, я очутился у себя в общежитии, и всё время до вечера провёл в своей комнате, гоняя всевозможные мысли, которые крутились вокруг меня и моих друзей.

В один момент я даже хотел пойти вечером к Николаю, и поболтать с ним на чистоту, и поведать всё что знал. Однако с этим желанием в мою голову влезали мысли о том, как отреагирует мой друг на всю ту информацию, которую я на него вылью.

У меня был явный пример из прошлого с моим лучшим другом. Его отец также многое делал за его спиной, и это было обоснованно, дабы не допустить опрометчивых шагов своего сына, или вовсе отрицания, а может страха, что тот начнёт из вредности делать всё наперекор.

И тут, скорее всего, было также. Узнай Николай, что его хочет убить его отчим, а его свадьба весит на волоске политической и экономической подоплёки, он может натворить огромное количество необдуманных дел, которые, скорее всего, усугубят его положение. Если вовсе не приведут в могилу.

За такими размышлениями начинаешь понимать смысл фразы «В блаженном неведении».

Устав от размышлений и самоличного нагнетания ситуации, я вышел из общежития, и отправился на скрытую поляну, дабы прочистить мозг тренировкой.

Побродив как обычно по аллеям неспешным шагом, и убедившись, что рядом никого нет, я скрылся в зарослях деревьев, и отправился на скрытую от всех поляну.

Я легко и непринужденно, словно на прогулке перемещался по поляне, уходя от ударов Елены.

Стоило мне появиться в укромном месте для тренировок, как я наткнулся там, на Лену, которая упорно отрабатывала ката.

После короткого разговора о поездке в Петербург, девчонка внезапно попросила о спарринге, после чего и начался поединок, рванув с места в карьер.

Так как девушка во время тренировок была одета в мужские брюки, не пойми где раздобытые. Она била не только руками, но и ногами.

Уйдя с линии очередного удара ногой, Елена завалилась вперёд, открыв полностью бок и спину, что я и обозначил словами, а через пару секунд вновь ушёл с линии ударов кулаками нацеленных мне в подбородок и живот.

— Не устала? — Смотрел я на запыхавшуюся девушку, волосы которой растрепались и сползали на