Книга Шрам - Элис Бродвей

разрисованные глупцы поверят чему угодно! – демонстративно фыркает она. – Они являются к нам со своими бредовыми идеями, предлагают стремиться к миру. Посмотрите на них! Им не приходилось голодать, они тепло одеты, у них удобные сапоги, не знавшие починки. Они думают, что мир наступит, когда мы, пустые, закроем голодные рты и перестанем сражаться за нашу землю. Это рабство, вечная кабала, но только не справедливость. – Сана плюёт под ноги Мел, и рассказчица отступает на шаг. – Ты зря потратила время на свои истории. И знаешь, что самое смешное? – В голосе Саны появляются странные нотки: кроме насмешки, звучат отголоски безумия. – Пока ты строила перед нами эти хлипкие домики, убаюкивала детишек своей нелепой историей, мои ребята во весь опор скакали к Сейнтстоуну. Пока ты бредишь перед нами, мои всадники – у вас, в городе, – несут нашу справедливость. Потому что мы огонь и вода. Мы молния и потоп. – Она зловеще хохочет, и ей отвечает эхо. – Бегите домой, детишки, и посмотрите сами, во что превратились ваши халупы.

В толпе действительно нет ни одного из прихвостней Саны. Фенна тоже нет. Она не врёт. Её всадники в Сейнтстоуне сеют хаос, а мы здесь и бессильны им помешать.

Не все встречают сообщение Саны радостными криками, но те, кто кричит, не жалеют глоток. Я лихорадочно оглядываюсь в поисках дружеской улыбки, намека на доброту и понимание. Вот Касия, её лицо перекошено ужасом, Пенни и Блейк… У Пенни скоро будет малыш. Они держатся с краю, стараясь не привлекать внимания. Перепуганные и несчастные, они и хотели бы нам помочь, но боятся. Пенни беззвучно выговаривает одно-единственное слово, однако Блейк находит в себе силы крикнуть, обращаясь к нам: «Бегите!»

Глава двадцать седьмая

Мы со всех ног бросаемся к лошадям, а вдогонку нам несётся смех Саны. Оскар отказывается скакать с нами, говорит, что не хочет задерживать. Не давая нам времени возразить, он хлопает наших лошадей по крупу, и они уносят нас в лес.

Мы натягиваем поводья, лишь оказавшись довольно далеко от холма.

– Нам всё равно не успеть в Сейнтстоун, – тяжело выдыхаю я, и Мел кивает, стирая со лба пот.

Она оглядывается, высматривая среди деревьев погоню, и наконец горестно качает головой. Мы скачем рядом, пытаясь отдышаться.

– Что теперь будет? – спрашиваю я.

«Что же будет с моими друзьями и знакомыми в Сейнтстоуне? С мамой? Ведь они не готовы к нападению».

– Не знаю, – отвечает Мел, взволнованно сжимая губы. – Минноу умён. Он защитит жителей города.

«Как интересно… Минноу защитит, не Лонгсайт, а Минноу. Такие разные, однако цель у них одна».

– Ты хорошо знаешь Джека Минноу? – спрашиваю я.

Ответа приходится ждать долго.

– Впервые я увидела его совсем маленькой, в самом начале обучения искусству рассказчицы. Он как раз приступил к работе в правительстве. Отвечал за наставничество вчерашних школьников, кажется. Он старше меня лет на десять. Когда мне было тринадцать лет, я млела при виде его вечно мрачной физиономии.

Не удержавшись, я тихо фыркаю от смеха: трудновато вообразить себе Мел в тисках подросткового романтического чувства.

– По-настоящему мы познакомились, когда после смерти наставницы я официально заняла место рассказчицы. Минноу всегда был очень сдержан в общении. Ты понимаешь, что я имею в виду? С тех пор наши дороги очень часто пересекаются.

– Только не говори, что он тебе до сих пор нравится… как тогда! – в ужасе уточняю я.

– Чего ты так испугалась? – смеётся Мел. – Нет, не беспокойся. Мне не положено влюбляться, заводить романтические отношения или выходить замуж. Таковы правила.

– Тебе не одиноко? Мне бы вряд ли понравилось выслушивать приказы о том, можно мне любить кого-то или нет.

– Понимаешь, правил о любви на самом деле нет. – Мел произносит эти слова отстранённо, глядя куда-то вдаль. – И любовь не всегда является нам такой, какой мы её ждём.

– Тебе известно, что Джек Минноу каждую ночь ходит в Зал поминовения? – спрашиваю я, но Мел молчит. – Я проследила за ним. – На эти слова Мел реагирует: слегка приподнимает одну бровь и удивлённо улыбается.

– Следует уважать право других на проявление скорби, – менторским тоном напоминает она.

– Неважно. Я слышала, как он повторял одно имя, и я почти уверена, что этого человека не вспоминают вместе с другими. Он забыт.

– Дейви Минноу? – тут же вопросительно произносит Мел, и мне остаётся только ошарашенно качать головой.

– Дейви Минноу, – подтверждаю я. – Его родственник? – Мел молчит. – Почему его объявили забытым?

Мел улыбается:

– Хочешь, чтобы я тебе обо всём рассказала?

– Очень хочу. Тогда мне не придётся вытягивать из тебя подробности тонкими и незаметными полунамёками.

– Ты не умеешь действовать тонко и незаметно, Леора. У тебя много достоинств, но скрывать свои намерения ты точно не умеешь. Даже не умея читать метки, любой разгадает, о чём ты думаешь, взглянув тебе в лицо.

– Ну не всем же быть такими таинственными, Мел, – смеюсь я в ответ.

– Ладно. Слушай. Дейви Минноу был одним из вóронов.

Я резко поворачиваюсь к Мел – она явно не шутит.

– Насколько мне известно, он был далеко не рядовым членом организации. Скорее, одним из основателей и лидеров.

– Но это… Такого я услышать не ожидала. С чего бы кому-то из Минноу стать вóроном?

– Точно не знаю. Переселение пустых прошло в Сейнтстоуне не так гладко, как пишут в школьных учебниках. – Я киваю, вспоминая ужасные истории, которые рассказывали мне Руфь и Сана. – Дейви Минноу, отец Джека, принадлежал как раз к тому поколению, которое появилось на свет вскоре после переселения, и память о произошедшем была ещё свежа. Ходили слухи, что и некоторых из Минноу выслали в Фетерстоун.

– Ты хочешь сказать, что среди предков Джека Минноу были пустые?

– Точно не знаю, всё возможно. Быть может, потому и Дейви Минноу ушёл к вóронам, чтобы помочь родным. А может, ему просто было не всё равно.

– Сын его этих качеств не унаследовал, – горько роняю я.

– Понимаю, ты его ненавидишь, но Джек Минноу такой же человек, как ты, как любой другой, – говорит Мел. – Когда знаешь историю чьей-то жизни и семьи, ненавидеть человека гораздо труднее.

– Ты произносишь такие правильные слова, Мел, а сама всю жизнь ненавидела пустых и вовсе не стремилась выслушать их историю.

Рассказчица кивает:

– Верно. Мне казалось, что я и так всё знаю. Я ошибалась. Была слепа. Я думала, что защищаю жителей Сейнтстоуна. Оправдание так себе, понимаю. Но люди меняются. Изменилась и я, и, возможно, в тебя это вселит надежду. – Мел задумывается и, помолчав немного, продолжает: – Однажды ночью, много лет назад, когда мы оба были молоды и Джек перебрал спиртного, он рассказал мне, как