Книга Цветы зла - Шарль Бодлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разорванный, как брег морской,
Где, словно траурные дроги,
Влачится туч зловещий строй,
И ты, зарница, отблеск Ада, —
Одни душе пустой отрада!
САМОБИЧЕВАНИЕ[78]
К Ж.Ж.Ф.
Я поражу тебя без злобы,
Как Моисей твердыню скал,[79]
Чтоб ты могла рыдать и чтобы
Опять страданий ток сверкал,
Чтоб он поил пески Сахары
Соленой влагой горьких слез,
Чтоб все мечты, желанья, чары
Их бурный ток с собой унес
В простор безбрежный океана;
Чтоб скорбь на сердце улеглась,
Чтоб в нем, как грохот барабана,
Твоя печаль отозвалась.
Я был фальшивою струной,
С небес симфонией неслитной;
Насмешкой злобы ненасытной
Истерзан дух погибший мой.
Она с моим слилася стоном,
Вмешалась в кровь, как черный яд;
Во мне, как в зеркале бездонном,
Мегеры отразился взгляд!
Я — нож, проливший кровь, и рана,
Удар в лицо и боль щеки,
Орудье пытки, тел куски;
Я — жертвы стон и смех тирана!
Отвергнут всеми навсегда,
Я стал души своей вампиром,
Всегда смеясь над целым миром,
Не улыбаясь никогда!
НЕИСЦЕЛИМОЕ
I
Идея, Форма, Существо,
Слетев с лазури к жизни новой,
Вдруг упадают в Стикс свинцовый,
Где все и слепо и мертво:
Вот Ангел, как пловец наивный,
В уродстве ищет новых чар,
Борясь с волною непрерывной,
Нырнув в чудовищный кошмар;
Пред ним встает во мгле унылой
Кружащийся водоворот;
Взметнувшись с бешеною силой,
Он, как безумных хор, ревет.
Вот, околдован чарой властной,
Блуждает путник наугад,
Но тщетно ловит луч неясный
В аду, где к гаду липнет гад;
Сходя без лампы в мрак бездонный
Вниз по ступенькам без перил,
В сырую бездну осужденный
Свой взор трепещущий вперил;
Под ним — чудовищ скользких стая;
Вокруг от блеска их зрачков
Еще чернее ночь густая,
Невыносимей гнет оков.
Корабль на полюсе далеком,
Со всей вселенной разлучен,
В тюрьме кристальной заключен
И увлечен незримым током.
Пускай же в них прочтут сердца
Неисцелимого эмблемы:
Лишь Дьявол, где бессильны все мы,
Все довершает до конца!
II
То дух, своим зерцалом ставший,
Колодезь Правды, навсегда
И свет и сумрак сочетавший,
И где кровавится звезда,
То — полный чары светоч ада,
Маяк в мирах, где властна мгла,
Покой, и слава, и отрада —
Восторг сознанья в бездне зла!
ЧАСЫ[80]
Часы! Угрюмый бог, ужасный и бесстрастный,
Что шепчет: «Вспомни все!» — и нам перстом грозит,
И вот, как стрелы — цель, рой Горестей пронзит
Дрожащим острием своим тебя, несчастный!
Как в глубину кулис — волшебное виденье,
Вдруг Радость светлая умчится вдаль, и вот
За мигом новый миг безжалостно пожрет
Все данные тебе судьбою наслажденья!
Три тысячи шестьсот секунд, все ежечасно:
«Все вспомни!» — шепчут мне, как насекомых рой;
Вдруг Настоящее жужжит передо мной:
«Я — прошлое твое; я жизнь сосу, несчастный!»
Все языки теперь гремят в моей гортани:
«Remember, esto memor»[81], — говорят;
О, бойся пропустить минут летящих ряд,
С них не собрав, как с руд, всей золотой их дани!
О, вспомни: с Временем тягаться бесполезно;
Оно — играющий без промаха игрок.
Ночная тень растет, и убывает срок;
В часах иссяк песок, и вечно алчет бездна.
Вот, вот — ударит час, когда воскликнут грозно
Тобой презренная супруга, Чистота,
Рок и Раскаянье (последняя мечта!):
«Погибни, жалкий трус! О, поздно, слишком поздно!»:
ПЕЙЗАЖ
О, если б мог и я, чтоб петь свои эклоги,
Спать ближе к небесам, как спали астрологи;
У колоколен жить, чтоб сердцем, полным снов,
Впивать торжественный трезвон колоколов;
Иль, подпершись рукой, с мансарды одинокой
Жизнь мастерской следить и слушать гул далекий,
И созерцать церквей и труб недвижный лес, —
Мечтать о вечности, взирая в глубь небес.
Как сладко сердцу там, в туманной пелене,
Ждать первую звезду и лампу на окне,
Следить, как черный дым плывет в простор клубами,
Как бледная луна чарует мир лучами.
Я жажду осени и лета и весны.
