Книга Ловушка для Лисы - Кристин Лестер

Они оба молчали. А что нужно говорить?

Нет, он не остался у нее на ночь. Брет Спенсер медленно встал, прошептал «Спокойной ночи!» и тихо вышел из дома. Провожать его Дженни не пошла. Она так и сидела у камина. Может, час. А может — до утра. Кто знает? Время-то остановилось…

— Дженни! Дженни! Что происходит, черт побери! Почему ты не выходишь на связь? — Ой. Бойд.

— Да! А ты думала — Дева Мария пришла навестить тебя?

— Бойд.

— Дженни, я уже час звоню тебе на мобильный. Почему ты не берешь трубку?

— Я думаю.

— Это заметно. И давно?

— Со вчерашнего вечера.

— Дженни, прошло три дня. Ты ни разу мне не позвонила.

— Угу. — Она смотрела остановившимся взором в потухший камин. Она больше не может жить без Брета Спенсера. И это чудовищно. И это возносит до небес. И это единственная правда, которую она теперь знает.

— Почему?

— Почему? Наверно, я сошла с ума.

— Дженни! Очнись. Ты с кем разговариваешь? Я тебе задал вопрос.

— Бойд. Да. Я собиралась тебе сказать. Возможно, он не тот, за кого себя выдает. Это я тебе еще вчера хотела сказать. — Дженни невероятными усилиями заставила себе думать о деле.

— Что?!! — заорал Бойд, схватив ее за плечи и как следует встряхнув. — Что произошло, ты мне можешь объяснить?!

— Возможно, он знает мое настоящее имя.

— Что-о?

— Да. Он знает, что я — Дженни Фокс. И еще… Я отказываюсь работать дальше.

— Так. С работой обсудим, когда придешь в себя. А насчет имени… Ты ему сама сказала?

— Я что — идиотка?

— Вообще — сейчас очень похожа.

— Нет. Я потом тебе расскажу, ладно?

— Ладно. Но у меня тоже ест чем тебя порадовать. Я только что видел Мишель возле номера Спенсера. Она припустила бегом, когда заметила меня. Ну как тебе?

Дженни перевела на него пустой немигающий взгляд:

— Никак.

10

Когда ей было двадцать три года, она впервые влюбилась по-настоящему. Он был бильярдист и вор. Про него говорили, что он родился с кием в руках и что во всем Чикаго ему нет равных. Его звали Блейк. Настоящего имени она не знала. Стив его ненавидел за какие-то загадочные долги и мечтал свести счеты. Поговаривали, что у Блейка есть еще какой-то бизнес, но он об этом молчал. Их с Дженни связала нелепая история: он буквально вытащил ее из рук полицейских, заплатив приличную сумму в виде залога. А если бы этому делу дали ход, Дженни оказалась бы в тюрьме…

Их недолгий роман был яркой вспышкой в ее жизни, вспышкой, которая всколыхнула также и определенные слои чикагской публики, потому что на Блейка охотились практически все женщины их круга. Они недоумевали, почему этот шикарный красавец связался с какой-то рыжей стервой, которая едва вылезла из нью-йоркских трущоб.

Дженни сходила с ума от счастья и страданий. Она не могла выдержать без Блейка и часа. Она заболела, эта любовь стала для нее наваждением… День начинался с того, что Дженни выходила на балкон и ждала звонка, который должен был состояться только вечером. Просто на балконе ей удобней ждалось, и еще появлялась тайная мечта: а вдруг он решит прийти без предупреждения?..

На балконе она пила много кофе и выкуривала почти целую пачку за утро, потом шла в душ, чтобы заставить себя как-то жить. Жить до вечера. Она ничего не ела, только пила кофе, и даже не покупала себе еду. Кофе стал ее единственным источником питания. Она не могла дышать, когда время приближалось к пяти, когда Блейк должен был позвонить ей, чтобы назвать, в каком клубе они сегодня играют. Наконец, через силу поговорив по телефону, Дженни быстро собиралась и мчалась туда самой длинной дорогой. Через весь город. Просто она не могла сидеть дома, она ненавидела эти стены. Она любила эти стены, потому что именно среди этих стен жил телефонный аппарат. Он связывал ее с голосом Блейка. Через этот аппарат Дженни слышала самые дорогие слова:

— Малыш, я скучал. Правда. Приходи по новому адресу… Бай.

Ей хотелось рыдать и прыгать от радости. Находиться дома было невозможно ни одной лишней секунды. Но Блейк называл время встречи на час-два позже их разговора, разумно полагая, что девушке надо собраться и привести себя в порядок. Нет, Дженни никогда не собиралась. Она сбегала тут же вниз и мчалась, мчалась во весь дух, чтобы хоть как-то выпустить из себя этого демона, это чудовищное напряжение, которое с каждым днем все крепче врастало в нее своими щупальцами и сосало кровь… Потом, пробежав несколько лишних километров, она получала подарок судьбы: объятия Блейка. Тот целовал ее, как обычно, при встрече: жадно, страстно, не стесняясь окружающих, и за этот миг Дженни готова была продавать душу дьяволу хоть тысячи раз подряд. Мужчины играли, Дженни сидела рядом, вокруг были женщины и деньги. Много денег. Деньги постоянно шуршали возле Блейка. У Дженни даже остался в памяти запах долларов, как символ их романа. Он осыпал ее подарками, он возил ее в самые дорогие отели и рестораны. Но он всегда уходил спать к себе. Ни одно утро они не встретили вместе. «Если я дарю тебе свое утро, значит — я твой. А я не хочу кому-то принадлежать», — говорил Блейк, и Дженни еще много лет потом жила под этим девизом.

Она была больна. Сильно больна. Стив и Бойд серьезно опасались за ее психическое состояние и потихоньку старались отвлечь от Блейка. Со временем Дженни начала втягиваться в «работу» и более спокойно относиться к их роману. И, наверное, она смогла бы со временем адекватно взглянуть на вещи и даже бросить его, если бы… Однажды Блейк проиграл все. А потом — ее. Он проиграл Дженни. По условиям сделки она должна была полгода жить с его партнером по игре и выполнять все его прихоти…

Ее спас Марк, с которым Дженни тогда была едва знакома. Они со Стивом уговорили того парня взять деньги, и еще несколько месяцев Марк не отходил от нее, внушительно давая всем понять, что не даст девушку в обиду. Блейк исчез из города. Самое интересное, что Дженни потом рыдала на груди вовсе не у Марка, а у Стива. Прошло три года, прежде чем у них с Марком начался настоящий роман. Три года хорошей, искренней дружбы.

Когда она смогла все это пережить, она дала себе очень много обещаний. И по сей день строго выполняла их. Пока не встретила Брета Спенсера…

Дженни вытерла слезы и отошла от окна. Да, прекрасный вид на океан. Да, они с этим домиком — под стать друг другу. Неужели снова начинается сумасшествие? Почему так противно ноет где-то в груди? Почему опять не хватает воздуха и хочется разорвать себя на тысячу кусочков, чтобы просто вдохнуть? Нет, уже поздно себя останавливать. Это как детская скарлатина: если не переболел, пока был маленьким, то взрослого накрывает в серьезной форме. Должно быть, она не до конца переболела тогда. Не до конца переболела любовью. Можно представить, какой силы кошмар ожидает ее теперь. Если только Брет не будет находиться рядом двадцать четыре часа в сутки, держать ее за руку и не отпускать совсем.