Книга Нетрадиционная медицина - Ирина Нельсон

- Тэхон, - негромко ответил я.

- Тихон? – переспросил Светозар и пошарил морщинистой рукой в тумбочке у кровати. – Хорошее имя, сильное, спокойное… А что это у тебя на лице? А, так твой народ от болезней бережется… Ну, Пересвет еще научит правильно… Вот тебе ключ от подвала снадобницы. Там найдешь всё нужное... Всё, идите...

Арант шагнул к нему, поймал сухую старческую лапку и… Я не удержался – хлопнул себя по лбу. Этот недалекий человек приложился к ней поцелуем!

Едва за нами закрылась дверь, как я пихнул Аранта к стене, вытащил из кармана пакетик с пропитанным крепким самогоном платком и от души повозил антисептиком по изумленному лицу.

- Эй, ты что себе позволяешь? – опешил Арант и скривился, когда самогон попал ему в рот.

- Молчи, дурак! Вытри губы немедленно! – прошипел я, едва сдержав порыв сунуть ему этот платок в глотку. – Мало того, что вы тут заразой дышите, так ты еще целоваться полез! Мудрец, мать твою!

Арант легко отпихнул меня от себя. Я отлетел к противоположной стене и довольно сильно ударился лопаткой о доски.

- Это неуважение! – возмущенно возвестил мудрец Порядка, махнув синим рукавом. – Руки Светозара Людотовича не могут нести на себе печать разрушения – они освящены благовониями и помазаны нести Равновесие!

У-у… убил бы!

- Я рад, что ты обо мне беспокоишься, но, поверь, это напрасно, - Арант подмигнул мне и, пошарив под рубашкой, достал на свет нечто странное, сморщенное, черное… К горлу подкатила тошнота, когда я рассмотрел на этом непонятном предмете пальцы с коготками.

- Что это за дрянь? Это что, чья-то лапа?!

- Это не дрянь! – обиделся Арант. – Это не просто чья-то лапа! Это левая задняя лапа бездетного крота! Она несет в себе неиссякаемую силу жизни, стихию воды и земли! Верное средство от судорог, кашля, кори и крупа!

Какую-то секунду я молча хватал воздух ртом, силясь протолкнуть его сквозь маску. Нет, о вере в целебные мощи я знал, но они обычно принадлежали святым людям, к ним приходили кланяться, их хранили под стеклом, а тут – прямо на шее. От шока меня хватило на один-единственный вопрос:

- Почему бездетного-то?

- Потому что крот, который не имеет детей, сохраняет в себе больше жизненной силы, - с превосходством заявил Арант и нежно погладил пальцем черную шерсть. – Крота добыла моя матушка. По всем правилам: она поймала его в полдень, задушила левой рукой в воздухе, отрезала лапку, высушила её… Только она и спасла меня. Ничего больше не помогло, а как лапку мне на шею повесили, так мор сразу сошел! Так что не волнуйся обо мне, Тэхон, круп меня не возьмет, потому что дар матери защищает!

Выдав всю эту ахинею, Арант снова спрятал под рубашку кротовьи мощи и с гордым видом воззрился на меня. Я только и мог, что сжимать проспиртованный платок в руке и тупо моргать сквозь очки.

«Да-а-а… - ошарашенно протянул внутренний голос, разрушив гулкую пустоту в голове. – Бедный крот. Он даже не подозревал о целебном даре своих лап. Даже радость любви познать не успел – пал жуткой смертью во имя великой цели. Никакая антисептика не сравнится с силой этой жертвы».

- А… Как ваша мама определила, что он бездетный? – всё еще пребывая в шоке, спросил я. – Это самка, что ли?

Больное воображение тут же нарисовало сцену проверки девственности у крота: перекопанный в погоне за удирающей животинкой огород, тяжело отдувающаяся женщина с русскими матами поднимает в кулаке добычу и нацеливается пальцами в самое сокровенное, добыча отчаянно верещит, загребая лапками воздух, и обессиленно обмякает. Женщина сплевывает и со словами «Опять не то!» вновь берется за лопату, а обесчещенная жертва отправляется в кучу таких же несчастных, как она, и остается лежать, так и не поняв, что это было…  

- Э-э… - Арант растерялся и глубокомысленно почесал затылок. Видимо, этот интригующий вопрос ему в голову никогда не приходил. – Наверное… по усам?

- По усам? – удивился я.

Мы посмотрели друг на друга. Арант повел руками в воздухе, рисуя странную загогулину:

- Ну… усы… Во время гона самочки их выдирают…

Как брови, что ли?

Я не удержался и заржал самым некультурным образом.

- Нет, всё! Это невыносимо! – в хохоте послышались истерические нотки, и я резко оборвал себя: не хватало еще тут окончательно сорваться. – Всё! Я в этом театре абсурда больше не участвую! Я в снадобницу, готовить лекарство, мне в помощницы пришлите кого-нибудь из переболевших - и можете делать что угодно: есть свинец, петь песни Деда Мороза, ловить бездетных кротов… А я пошел!

Я развернулся на пятках и зашипел от прострелившей спину боли. Арант не рассчитал силы, и удар получился довольно сильный. Шаг, еще шаг. Я повел плечами, приноровившись, и побежал к лестнице.  

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да чего не так-то?.. – долетело до меня напоследок, а затем лестница сделала поворот - и недоумевающий голос Аранта окончательно затих.

Я успокоился только тогда, когда дверь снадобницы захлопнулась за моей спиной, все горизонтальные поверхности были старательно протерты крепчайшим самогоном, всё, что держало температуру кипения – прокипячено, на вентиляционной трубе поселился фильтр из сложенного несколько раз хлопка, а я сам несколько раз умылся и прополоскал рот.

Руки противно дрожали, из груди рвалось истерическое хихиканье. Небольшое настольное зеркало отразило бледную физиономию с безумными глазами. Я с отвращением отвернулся и выдохнул.

- Так, спокойно, Тихон Викторович, спокойно… Ты работал в лаборатории с микробиологами, ты всегда вовремя получал прививки, дифтерия в перваче не выживет по любому, значит, здесь ты в безопасности.

Спустя минуту уговоров сердце перестало частить. Я уселся на стул, уставился на стеклянные приборы в шкафу и задумался.

О дифтерии знал любой уважающий себя микробиолог и фармацевт. В конце концов, именно с дифтерии и столбняка началось шествие профилактических прививок по планете. Но сначала немец Эмиль Беринг и японец Сибасабуро Китасато получили Нобелевскую премию за работу о противодифтерийной сыворотке. Для того, чтобы получить сыворотку, сначала получали токсин, затем через определенные промежутки времени вводили токсин лошади, потом забирали часть крови, обрабатывали её, чтобы очистить от посторонних белков… И это только звучало просто. Да, технология мне известна, я даже вспомнил, чем конкретно и как обрабатывали сыворотку – спасибо тебе, учитель микробиологии, за реферат по истории изобретения знаменитой АКДС. Но вот дозировка… Дозировку я не запомнил и еще не умел толком работать без термометра. Да еще сам токсин… Для того, чтобы получить чистый токсин, ученику Пастера понадобилось сорок два дня. Таким запасом времени я не располагал.