Книга Анатомия теургии - Вадим Скумбриев

— Что? — лежавшая на лавке напротив Ситилла приоткрыла глаза и взглянула на него.

— Я вижу на твоей коже шрамы от когтей и зубов, но не сказал бы, что ты часто ломала кости. Профессиональный интерес. Если тебе неприятно…

— А, ерунда, — она усмехнулась. — Я лишь однажды сломала руку, и сделал это не демон. Неудачно упала с лошади. Хорошо хоть, в Ордене прекрасные врачи, так что всё срослось, даже и следа не осталось.

— Зато рвали тебя не раз.

— И не два. Я ловкая, — теперь она тихо засмеялась. — Успевала вывернуться. Но такие раны очень плохо заживают.

— Мне было бы интересно послушать, как ты себя чувствуешь после всего этого.

— Профессиональный интерес, да? У Проклятых всё заживает лучше, чем у простых людей.

— Знаю. В крепости Фец мне однажды предлагали заняться изучением вашей регенерации, но я отказал.

— Да? Почему же?

— Я уже шёл другим путём.

— Понимаю, — Ситилла вздохнула. — Мне тоже… часто предлагали другой путь. Но я по-прежнему ищу и убиваю людей, которые связались с демонами.

— Кто-то должен.

— Да. Кто-то должен…

Они замолчали. Наконец Ситилла приподнялась и села.

— Что ты думаешь делать дальше, Магнус? — спросила она.

— Пока не знаю, — честно ответил тот. Будь на месте Ситиллы кто другой, он, скорее всего, солгал бы, или вовсе ушёл бы от ответа. Но Проклятой лгать не хотелось. — Мне не очень нравятся и язычники, и октафиденты.

— Тогда ты знаешь, куда можно пойти, если выбрать не удастся.

— Я запомню, — он цепко взглянул ей в глаза. — Уж такие вещи не забываются.

* * *

Всё было как в тумане — даже боль уже не терзала, как раньше. Закончилось действие зелий, и Гита едва понимала, что происходит. Кажется, её везли на лёгкой карете, по крайней мере, что-то такое вспоминалось. Тряска на ледяной дороге и крики возницы. Но она совершенно не помнила ни пути, ни сопровождающих, даже хускэрл, давший то обещание, стёрся из памяти. Наверное, он мог бы его и не выполнять.

Но в конце концов она выкарабкалась. Просто однажды открыла глаза и поняла, что лежит на кровати в маленькой комнате, довольно уютной и не очень похожей на тюремную камеру. Впрочем, вряд ли Тостиг стал бы терпеть такие у себя дома, а в городскую тюрьму Гиту тем более не отправил бы.

Правда, она всё равно оставалась на положении пленницы — об этом красноречиво говорили металлические браслеты, плотно охватившие запястья. Никаких цепей, правда, не было, но иттриевые кандалы в них и не нуждались.

Кроме того, в комнате она была не одна.

У окна сидела девушка, спокойно изучая Гиту взглядом. Та ответила тем же: весь образ незнакомки настолько отличался от образа северянки, что моментально приковывал внимание. Тёмные волосы, золотистая кожа, лёгкий тёмный макияж, удивительно гармонично объединявшая всё это между собой — Гита так не умела. Нет, конечно, она обладала умением наводить красоту с помощью краски, но здесь было нечто иное, чем просто подведённые сурьмой глаза. Здесь было искусство.

— Ну здравствуй, — наконец проговорила Гита, и сама ужаснулась грубому звуку своего голоса.

— Добрый день, мейстрел Фэруолл.

У южанки, в отличие от неё, с голосом было всё в порядке — он ничем не уступал внешности.

— Кто вы?

— Я думала, вы сперва спросите, где находитесь.

— Это я и так знаю, — Гита бессильно откинулась на подушку. — В замке Тостига Торкельсона, где же ещё.

Незнакомка не удивилась. Чем-то похожа на Магнуса, вдруг подумала норна. И этот южный образ. Джумар? Она никогда не встречала раньше людей из империи, если не считать Магнуса, но девушка не походила ни на исолльцев, ни на элассийцев, ни на других амальтейцев. А для более экзотических стран она обладала слишком светлой кожей.

Значит, точно Джумар.

— Как вы себя чувствуете, мейстрес?

— А вы как думаете? — она скривилась. — Будто во льду век провела.

— Король просил меня следить за вашим состоянием, потому что его лекари развели руками. Весьма странная болезнь, такой я не встречала. Вы были наполовину здесь, а наполовину — где-то в астрале, иногда бредили. Помните что-нибудь?

— Отрывки. Почти ничего.

— Вы знаете, что это было?

— Знаю. Я не заразна, если вы об этом.

— Это интересовало короля, — незнакомка улыбнулась. — Меня же интересует всё.

Гита вздохнула. Видимо, девчонка не отстанет, пока не добьётся своего. Хотя какая она девчонка — они с Гитой ровесницы, судя по всему. Настырная джумарка. Рассказывать о своих экспериментах с зельями совершенно не хотелось.

— Я сама создала это состояние, и могу уверить, что оно не заразно, и никакой опасности для дражайшего Тостига я не несу, — раздражённо пробурчала она. — Зачем вам это? Любопытство?

— В какой-то мере. Я лекарь.

— Да уж понятно, что не кузнец, — Гита громко фыркнула. — Значит, интерес книжника?

— Почему нет?

— Потому что помощь вам — это помощь Тостигу, а ему я помогать не желаю. К тому же случившееся со мной вряд ли случится с кем-нибудь ещё. Толку от ваших расспросов?

— Опыт нужен всегда.

— Вот как? Кто вы вообще?

— Меня зовут Джаана Илос, я маг Жизни седьмого звена Империи Джумар.

— И что вы нашли в Хельвеге?

— Ничего, — Джаана пожала плечами. — Здешняя погода, надо сказать, отвратительна.

— Понимаю. Вы привыкли к жаре.

— Её я тоже не люблю.

— Тогда вам, наверное, совсем неудобно жить в этом мире, — Гита засмеялась и тут же закашлялась от резкой боли в боку.

— Лучше не стоит делать резких движений, — сказала Джаана, когда норна затихла. — Рана у вас под рёбрами слишком опасна, хоть и закрыта. Прекрасная работа, должна отметить. Вы умелый лекарь.

Ну ещё бы, подумала Гита, уж кто-кто, а Магнус должен был бы разбираться в устройстве человеческого тела достаточно хорошо, чтобы залатать её как следует. Но говорить об этом джумарке она не стала.

— Что дальше-то? — спросила она вместо этого. — Я не в тюрьме, это хорошо. Общаюсь не с палачом — это ещё лучше. Но король ведь не станет держать меня здесь просто так, верно?

— Моя задача — вывести вас в сознание и уточнить, заразны вы или нет, — Джаана пожала плечами. — Я это сделала, так что ждать больше нечего. А уж когда Тостиг захочет с вами поговорить и о чём, это мне неведомо.

— Ну вот тогда и сообщите ему радостную новость, — проворчала Гита. — И заодно назовите его как-нибудь оскорбительно, от моего лица.