Книга Меж двух орлов - Оксана Зиентек

- Встречали нас наши родители и вручали нам хлеб, - громко, чтобы было слышно всем гостям, начал говорить пан Август, - чтобы было его у нас всегда в достатке. Примите же и вы от нас хлеб. И живите всегда в достатке, чтобы ни в чем не нуждались, как и мы».

«Все правильно» - осознала вдруг Мирослава причину своей тревоги. Потому и не вышла вдовая Станислава встречать на пороге новую невестку, что благословлять молодых хлебом должен кто-то, у кого хлеба и счастья если не избыток, то хоть достаток. А не та, у которой еще слезы по мужу не обсохли.

Молодые тем временем приняли хлеб, и теперь пан Август протягивал Лукашу хмельную чару. Глядя, как пан молодой принимает подношение, гости снова заволновались. Те, кто постарше и посолиднее, со смешками убирались подальше. Вперед выпихивали нарочито упирающихся парней и смущенных паненок.

- Пусти, Миросенько, - мимо протиснулись Анелька и Беатка.  – Пусти, с тобой-то уже и так все ясно…

Мирося не спорила. Нарядных кафтана и корсета было жаль, а замуж ее, действительно, и так возьмут. Завороженно смотрела она, как Лукаш молодецким размахом выплеснул всю чашу за себя. Разочарованно запищали девицы, утирая платочками мелкие брызги. А Мирося вместе с остальными гостями смотрела на вдову Ясновскую, которая медленно, словно во сне, вытиралась широким полотенцем.

Молодые вошли во двор, где их ожидали домочадцы и челядь. Это снова отвлекло всех от обсуждения того, за кого ж это может пойти замуж вдова, да с детьми, да еще и в этом году. В конце концов, может, врет все примета. А. может, еще что из виду упустили, разве ж все упомнишь.

Свадьба шла своим чередом. Пели, пили, танцевали… Но в какой-то момент, когда над Пущей начали сгущаться сумерки усадьба Ясновских осветилась кострами и факелами, Миросе стало грустно. Она была, вроде бы, своя на этом празднике, и, тем не менее, граница, отделяющая ее от остальных пущан сейчас стала особенно заметна. Отойдя на пару шагов в сторону леса, Мирося прислонилась спиной к ясеню.

Гладкая кора молодого дерева не причиняла неудобств, а листва нашептывала что-то свое, неспешное, тайное. Что-то, что разительно отличалось от шумного веселья за спиной.

***

Притаившись за кустами Борута смотрел на свою невесту и удивлялся. Неужели сосед Соколувский знал? Потому и решил отправить дочь именно к ядзвинам?

Или это случайность, а он, Борута, сам себе все напридумывал? И никакого зова юная Мирослава не слышала, а просто вышла отдохнуть, утомившись от шумного веселья. Девушка стояла, прислонившись к дереву. И глядя на ее выражение ее лица, Борута начинал жалеть, что сам уговорил отца подождать со свадьбой.

- Не хотелось девочку пугать, - ворчал он сам себе, бесшумно уходя в сторону леса и рассуждая о том, что зря он, все-таки, над братом смеялся. – Ну и терпи теперь, дурак старый. Когда других не хочется, а эту – нельзя…

Занятый своими мыслями Борута чуть не пропустил странный звук. Точнее, не так, это был не звук, а звук. Негромкий, неприметный, он, тем не менее выделялся на фоне звуков Пущи тем, что не принадлежал им. Не принадлежал ни миру Пущи, ни миру веселящихся за стеной людей. Этот звук заставил Боруту вернуться на свой пост. Мало увидеть невесту, надо проследить, чтобы она невредимой дошла до дома.

Увидев, что девушка, споткнувшись обо что-то, увлеченно приглядывается к находке, Борута дернулся уже было показаться. Но, похоже, Мирося отлично справлялась и без него. Обойдя находку с одной, потом с другой стороны, чтобы лучше рассмотреть ее в неверном свете факелов, долетающем от усадьбы, она подозрительно оглянулась по сторонам. Потом, бормоча что-то, несколько раз благословила место обережным знаком, которым пользовались чтящие Творца пущане.

Снова услышав характерный звук, в котором теперь слышалась откровенная досада, Борута весь подобрался, словно зверь перед прыжком. И осторожно, не спуская глаз с панны Мирославы, двинулся на звук. К его удивлению, молодая Соколувна не спешила поднимать находку, чем бы она не была.

Благословив лежащую на дороге вещь, она обернулась, окинув Пущу острым настороженным взглядом. Потом с неожиданно задорной улыбкой показала в сторону леса кукиш и силой наступила на находку. Острый слух Боруты едва уловил тонкий звон, раздавшийся из-под подкованного каблучка. И разочарованный вздох из-под куста.

Дождавшись, когда Мирос скроется в проеме открытых ворот, Борута прошептал слово и ловко ухватил нечто за хвост.

- Ш-ш-ш-ш-ш! – Раздалось недовольное шипение и глаза мужчины встретились с узкими змеиными зрачками.

- Цыц! – Строго цыкнул Борута, деловито наматывая пойманный хвост на кулак.  – С чего бы тебя, сластолюбец ты старый, на девок молоденьких потянуло?

- Ш-ш-ш-ш-ш! – Раздалось в ответ. – Пусти-иш-ш-ш. Девки с-с-с-сладки. И я ж-ш-ш-ш не за так, я по чес-с-сному…

- По чесному, говоришь? А потом опять слухи по околице ходить будут, что от поган-ядзвинов байстрята родятся?

- Что тебе до того ш-ш-ш?

- Значит так, - Борута нахмурил брови, чтобы у пришлого не осталось никаких сомнений в серьезности этого разговора. – Эта панна – моя. Тронешь, сто раз пожалеешь. Пущане со своими «аминьками» тебе нянькиными байками покажутся. Понял?

- Яс-с-с-с-но. – раздалось в ответ недовольное шипение.  – Для с-с-себя бережеш-ш-ш-шь.

- Вот и договорились.  – Борута удовлетворенно кивнул, борясь с искушением.

Э-эх, хвост-то как удобно в руку лег! Раскрутить бы сейчас этого перелесника да запустить подальше в сторону болот… Но нельзя. Вопреки распространённому среди пущан заблуждению, что Змий – только по бабам хорош, этот хвостатый сластолюбец помогал также золотоискателям, наводил на скрытые клады… И вообще, приносил достаток.

- Ну, лети отсюда. – Сказал мужчина, попуская хватку. – За два лета – три налета отбили. Неужто в околице для тебя ни одной хорошенькой вдовушки не найдется? И помни, что мое – то мое.

- Ш-ш-ш-ш-ш! – Прошипел нечистик, распрямляя и снова сворачивая в кольца пострадавший хвост. – Каков сам, такая и невес-с-с-та. Два с-с-сапога  - пара. Бывай!

- Бывай! – Уже более дружелюбно попрощался Борута. И, не желая заканчивать разговор ссорой, вытащил из кошеля золотую монету. – Держи-вот, для вдовушки.

- В кубышш-ш-шку. – Ответил змей, длинным языком мгновенно слизывая подношение. – Буду я еще всяким холопкам золото раздаривать. Хватит с-с-с них чего попрош-ш-шще!

- Дело твое. – Пожал плечами Борута, не собираясь учить соблазнителя соблазнять. Самого бы кто научил.

***

Мирося вернулась как раз перед самыми одчепинами. Дружки затянули очередную жалостливую песню о прощании с девичьей жизнью. Под эту песню голова Марыли склонялась все ниже и ниже, пока молодая не коснулась лбом стола. Ловкие пальцы старшей свахи пробежались по девичьей косе, вкладывая между светлыми прядями монетки.

Тезка жениха, Лукаш Соколувский, всем своим видом демонстрировал, что он «уже не маленький, но чего не сделаешь ради сестры». Но раз других младших братьев у Марыли не имелось, то он расплел сестре косу, собирая монетки. Так, как не делал это для других старших сестер. У Марыли на глазах блестели слезы. Беззвучно плакала и Мирослава, понимая, что еще до зимы Лукашику придется расплетать еще одну косу, на этот раз – у самой последней из сестер.