Книга Сильная женщина - Натали Лав

- Я Вам звонить хотел. Увезли девушку только что. В наручниках.

- Да ё* вашу мать! - выругался я.

- Что? - не понял Степан.

- Не тебе я это, - сказал ему, а потом отключился.

Водитель  мялся возле машины, время от времени озадаченно на меня поглядывая.

- Сигареты есть? – спросил я.

Он кивнул и протянул пачку, я  достал одну, размял отраву в пальцах, закурил. Ведь обещал сам себе, что больше не закурю. И вот сорвался. Горечь табака разлилась во рту, пока я старался принять верное решение. Понятно, что старый не шутил. У него вообще с чувством юмора беда. Но если я сейчас заявлюсь в отдел и сделаю так, как он сказал, каковы шансы, что разлюбезнейшая Ольга Аркадьевна позволит потом залезть ей в трусы? Мне почему-то казалось, что ноль целых, хрен десятых. С другой стороны, не сделай я так, единственное, что мне останется, это поплакать на ее могилке.

Короче, к такому форс-мажору я был не готов. От слова совсем. И выходило так, что надо было сделать, как велят старшие. Нет, конечно, насчет суда дядя Паша загнул. Посадить Ольгу я ему все равно не дам. Но тут нужен был хороший план. А лезть напролом,  явно не стоило.

Плана не было. Чтобы подключить нужных людей потребуется время, а где его взять? Дядя Паша четко сказал, к следователю нужно ехать сейчас, показания давать тоже нужно сейчас, потому что в противном случае завтра для Ольги не наступит. Сфабрикованное дело прекратят в связи со смертью подозреваемой. И все у старого лиса будет хорошо. Только х** ему. Большой и толстый.

Выбросил окурок, сплюнул зло себе пол ноги и сел в машину.

Водителю сказал:

- Двигай в "Солнцевский".

Едва я зашел в отдел, ко мне подошел мужчина, высокий и худой, в нелепых очках на длинном носу:

- Здравствуйте, Роман Александрович. А я Вас заждался уже. Я следователь следственного комитета Полтавцев Григорий Ильич. Пойдемте.

- А почему мы встречаемся не в следственном комитете?

Мужчина гаденько улыбнулся:

- А мне здесь больше нравится.

Он провел меня в кабинет на первом этаже, где из мебели был длинный стол и две лавки. Как ни в чем не бывало, уселся на одну из них, жестом указал мне на ту, что была напротив. Я брезгливо осмотрелся  и садиться не стал. Григорий Ильич достал из портфеля уже отпечатанный протокол допроса и протянул мне.

- Я сначала прочитаю.

- Как хотите, - равнодушно буркнул следователь.

Я начал читать. По протоколу выходило, что никакой аварии я не видел, как и самой Кондратьевой ни вчера, ни сегодня. Чем она занималась мне не известно. Больше там ничего и не было.

- Где подписывать?

Полтавцев показал, где поставить подпись. Я расписался, чувствуя подступавшее бешенство от собственного бессилия.

- Могу идти?

- Да, давайте я Вас провожу. Хочу сразу предупредить, что нужно будет провести еще очную ставку между Вами и Кондратьевой.

Отступать мне было некуда, поэтому я буркнул: 

- Хорошо, - и покинул это заведение.

Ничего хорошего в этом не было. Врать ей в глаза, мне будет сложновато. Но, видимо, придется. Как она на это отреагирует, мне думать не хотелось.

*отсидки – уголовный сленг, время, проведенное осужденным в местах лишения свободы.

*УДО – условно-досрочное освобождение от отбывания дальнейшего наказания, применяется по решению суда в случае надлежащего поведения заключенного.

Глава 16.

Ольга.

Сколько раз я была свидетелем того, как жизнь круто меняет свой ход? Одна мелочь, которая вроде бы ничего не значит, и все летит неизвестно куда. Что мне стоило отказать Анохиной? Тем более, что у нее и денег для оплаты моих услуг не было. Но... если бы знал, куда упадешь, настелил бы столько соломки...

И вот меня уже погрузили в автозак*, заперли в клетке, как животное. В нем воняло перегаром, мочой, немытыми телами. Кажется, что сам металл впитал этот запах безысходности. Я почти не верю, что это происходит на самом деле. И в то же время отчетливо понимаю, что да - это все моя новая реальность.   

Что случилось с моей жизнью за несколько месяцев? Как это вообще могло произойти? Какое отношение ко всему этому имеет Власов?

 У меня нет ответов. Единственное, что я  себе твердо пообещала - это, если во всем этом виноват он, я его просто убью. Потому что, это уже слишком.

Автозак заезжает во двор изолятора, и тут мне уже хочется закричать: "Не надо, пожалуйста, не надо". Однако так делать ни в коем случае нельзя, только ни в этом месте. Люди не любят слабых, а здесь они не выживают. Я выберусь отсюда. Любой ценой.

Меня оформляют, снова досматривают. Есть ли что-нибудь более унизительное, чем процедура личного досмотра, когда чужие руки ощупывают тебя в самых разных местах, когда чужие глаза рассматривают тебя, как кусок мяса. Абсолютно равнодушно. Да и можно ли что-то требовать от этих людей? Это их работа. Так они зарабатывают на хлеб, содержат свои семьи. И им глубоко начихать, что у тебя болит душа. В то время, когда ты тлеешь изнутри, как догорающая головешка, они раздумывают, что купить на ужин и какой фильм посмотреть.

Меня заставили раздеться догола, потом нагнуться, раздвинуть ягодицы. Я побелела от ярости Чувствую это, даже не видя себя.

Наконец я попала в камеру. Это вряд ли могло служить каким-то утешением.  Здесь человек двенадцать. У большинства помятые лица, несвежая одежда и потухшие глаза. Они ничего не ждут от жизни и ничего не хотят, кроме самого элементарного. Есть, пить, алкоголь или наркотики, или алкоголь и наркотики, а потом секс и сон. Секс все рано с кем и как. В этот момент им даже все равно, кто и что делает с их телами. Главное, чтобы им налили выпить или дали дозу. 

Более-менее прилично выглядели цыганки, которые держались вместе, переговаривались на своем языке, смеялись, демонстрируя золотые зубы.

Я бросаюсь в глаза ухоженными кожей и волосами, одеждой, поведением. Я отличаюсь. И это ничем хорошим для меня не кончится.

Я увидела свободную кровать и устроилась на ней. Контингент здесь временный, они не успели объединиться. Да им и не дадут, их держат здесь по несколько дней. Только это меня и спасло.

Спать откровенно страшно, но ничего ценного у меня при себе не было. Чтобы проанализировать, что случилось, и решить, как быть дальше, нужно поспать. Однако сон не шел.

Молодая цыганочка на соседней кровати бросала на меня заинтересованные взгляды. Интересно, ей-то что от меня надо.

Ответ она выдала мне сама:

- Дай руку, я тебе погадаю.

- Зачем? Денег у меня все равно нет.

- Надо. Руку дай.