Книга Бухгалтер Его Величества - Ольга Иконникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Возможно, – вынужден признать граф Помпиду. – Но для Тодории это слишком шокирующее нововведение.
Дюбуа улыбается, сверкая начищенными до блеска зубами:
– Не более шокирующее, чем то, что его величество дозволил ее светлости контролировать государственные финансы.
Шах и мат! Я тоже улыбаюсь. И граф, наконец, хоть и с неохотой, но соглашается:
– Ну, что же, можно попробовать.
Меня же сейчас больше интересует меркантильная сторона вопроса.
– Но зачем кому-то платить за то, что можно получить бесплатно? Его величество охотно приглашает дам на танцы безо всякой компенсации с их стороны.
Месье Амбуаз вздыхает:
– Вы только раз были на балу во дворце, ваша светлость. В противном случае вы непременно заметили бы, что внимания короля удостаиваются немногие. Чаще других, конечно, – герцогиня Жуанвиль.
– Именно так, ваше сиятельство! – горячо поддерживает его Дюбуа. – А представительницы менее знатных родов не смеют и мечтать о приглашении со стороны его величества. И будут несказанно рады это приглашение получить хотя бы таким путем. Если дочь какого-нибудь графа или барона будет танцевать с королем, это будет записано в семейную хронику. Разве это не стоит нескольких сотен ливров?
Я пожимаю плечами. Платить за танец с мужчиной – нет уж, увольте. Хотя если бы я родилась и выросла в Тодории, возможно, я отнеслась бы к этому совсем по-другому.
Поговорить об этом с его величеством граф поручает именно мне.
– Вы же понимаете, ваша светлость, – от волнения он начинает заикаться, – что я не решусь завести подобный разговор. С вашей стороны это будет более уместно.
Ну, что же, значит, мне снова нужно ехать во дворец.
Я испрашиваю королевской аудиенции письмом, и получаю ответ уже через пару часов. Его величество приглашает меня на маленький семейный обед. О том, насколько это почетно, мне говорит выражение лица Сюзанны, когда я сообщаю ей об этом.
– О, Элен, уверена, что это не случайно. Если бы вы не нравились его величеству, он ни за что удостоил бы вас такой чести. Пользуйтесь этим, дорогая! Я буду рада, если вы утрете нос герцогине!
Семейный обед проходит в узком кругу. За столом – только его величество, его сестра Луиза и дядя – принц Этьен. И я – никоим образом к этому семейству не относящаяся.
Начало обеда выдается весьма натянутым, хотя его высочество на сей раз оказывается весьма приятным собеседником. А вот принцесса холодна как лед – она не удостаивает меня ни единым словом. Даже когда нас представляют друг другу, она награждает меня ледяным взглядом и лишь слегка наклоняет голову. При этом с братом она разговаривает охотно.
Девушка понравилась мне еще на балу. И она совсем не кажется мне дурнушкой. Ей всего лишь следует чаще бывать на свежем воздухе и взять за правило пользоваться косметикой. Да, – и позволять себе надевать платья, которые будут подчеркивать ее молодость и неплохую фигуру.
– Итак, ваша светлость, о чем вы хотели поговорить со мной? – о цели моего визита его величество вспоминает уже за десертом.
Я начинаю говорить, и чувствую, что язык заплетается. Я ожидаю увидеть негодование на лице короля, но он воспринимает мое предложение вполне благосклонно.
– Вы льстите мне, ваша светлость! Неужели вы склонны полагать, что мое внимание может быть столь ценным? Впрочем, почему бы и не проверить это?
Как ни странно, но его дядя тоже одобряет эту затею. Чего нельзя сказать о принцессе. Нет, она не произносит ни слова, но бросает на меня очередной строгий взгляд.
А вот когда обед завершается, и я, поблагодарив его величество, собираюсь отправиться домой, ее высочество неожиданно вызывается меня проводить.
– Да-да, Луиза, это было бы чудесно! – кивает принц Этьен. – Ты можешь показать нашей гостье новый каскад фонтанов в саду – уверен, ее светлость не видела в Америке ничего подобного.
Принцесса сухо кивает, и мы выходим из столовой. Я понимаю – она отправилась со мной вовсе не из вежливости. Я жду от нее хоть каких-то слов. Но она по-прежнему молчит. Так, в полном молчании, мы и выходим в сад.
И только тут она дает волю возмущению.
– Неужели вы не понимаете, ваша светлость, что все ваши идеи не поддаются никакому разумному обоснованию?
Ого, у нее, оказывается, есть свое мнение, и она даже не боится высказать его? Ее щеки розовеют от гнева, и кожа уже не кажется болезненно-бледной.
– Мне говорили, что все американцы – сумасшедшие, и теперь я склонна с этим согласиться. Я знаю, что в вашем обществе деньги ставятся превыше всего, но у нас, в Тодории, гораздо более важным является совсем другое – ум, честь, благородство.
Милая наивная девочка. Ей легко рассуждать о благородстве – она растет в королевском дворце, и все ее желания исполняются, стоит ей только высказать их. Она понятия не имеет, откуда берутся деньги.
– Но разве вы не слышали, ваше высочество, что ваши брат и дядя отнеслись к моему предложению с пониманием? – возражаю я.
Мне не хочется с ней спорить, но она не оставляет мне выбора.
– Брат? – усмехается она. – Да он согласится с самым безумным предложением, чтобы добиться вашей благосклонности. Думаете, он верит в то, что вы разбираетесь в том, в чём не могут разобраться наши министры? Не будьте смешны! Вы интересуете его исключительно как женщина.
Теперь, кажется, краснею я. На это мне возразить нечего. Боюсь, в этом она права.
– Только не думайте, что этот интерес продлится долго, – ехидно продолжает она.
Мне кажется, ей еще слишком рано рассуждать о таких вещах. Но говорить ей об этом я не собираюсь.
– Вы не верите в настоящие чувства? – сама не знаю, зачем я это спрашиваю.
Ее брови взлетают вверх.
– Король не может проявлять настоящие чувства к женщинам, стоящим ниже него по положению, – тоном учительницы младших классов заявляет она.
Она явно хочет меня оскорбить. Мне даже жаль ее разочаровывать.
– Благодарю вас за предупреждение, ваше высочество, – как можно любезнее отвечаю я. – Этим вы избавляете меня от меня от многих душевных страданий.
И радуюсь, когда вижу недоумение в ее взгляде.
Как я и ожидала, предметы искусства ажиотажа среди участников аукциона не вызывают. Нет, все картины покупаются, но по ценам, лишь ненамного превышающим начальные. Коллекцию табакерок принца Этьена, кстати, покупает герцог де Жуанвиль.
Все ждут основных лотов, и когда взявший на себя роль аукциониста месье Дюбуа объявляет первый из них – танец англез – собравшиеся оживляются.
