Книга Невеста эльфийских кровей - Алина Углицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вид тонких ключиц, видневшихся в вырезе платья, вызвал у Брента странное чувство. Несвойственное ему и от того непонятное.
Досадливо отмахнувшись, он направился в лес.
Ринка же недолго сидела. Тепло костра разморило ее, пробралось под расстегнутый кожушок, и девушка сбросила верхнюю одежду. Подумав, аккуратно свернула, положила под голову вместо подушки и сама скрутилась на попоне, подтянув колени к груди.
Произошедшее до сих пор отзывалось внутри непривычным холодком. Словно еще недавно в груди тлел уголек, а теперь кто-то вместо него всунул ледышку. А еще эта внезапно накатившая слабость и сосущая пустота…
С ней что-то происходит. Что-то, чего она сама не может понять.
Ринка вздохнула.
Все было бы проще, если бы Брент не отказывался отвечать на вопросы. Как она может ему доверять, если он ее игнорирует? Почему он ничего не хочет ей объяснить?
Стоило сомкнуть глаза, и тысячи вопросов обрушились на девушку. Как? Куда? Зачем? Почему? И что ждет ее там, впереди?
Она стала женой незнакомца, который не ищет сближения. Женой мужчины, который не претендует на ее тело. Он заботится о ней, но не говорит, куда они едут. Оберегает, но не хочет ничего объяснить.
Он считает ее несмышленым ребенком?
Последняя мысль вызвала вялое раздражение.
Но она не ребенок! Она сможет ему доказать…
Спустя десять минут Брент вернулся с полными флягами. Его подопечная сладко спала, положив ладошки под щеку.
Мужчина глянул на солнце. Час дня.
Потом на девчонку.
Будить ее просто бессмысленно, по крайней мере, ближайшие полчаса. Она просто не сможет держаться в седле.
Поставив на треногу походный котелок, Брент уселся рядом с костром. Сорвав травинку, задумчиво пожевал. Рядом тихо заржал Энхелль, разделяя невеселые думы хозяина. Нагнув голову, толкнул в плечо.
– Ну что, брат, – Брент потрепал его между ушей, – досталось нам несчастье эльфийское. Что делать-то будем?
Брент подождал, пока сварится похлебка, и посчитал, что этого времени вполне достаточно для восстановления одной глупой эндиль. Так эльфы Эльвериолла испокон веков называли себя. И Ринка была больше эльфом, чем человеком, ведь ей досталась их магия. Она струилась в ее крови нескончаемым бурным потоком. В данное время еще и неуправляемым, что могло принести кучу проблем.
Но не Бренту ее учить. Он, к сожалению, к магии эльфов не имеет ни малейшего отношения. У таких, как он, своя магия, свои силы. И если магия эндиль считается наследием Рахвен Дарующей Жизнь, то силы Брента получены от Рилль’Аргвана – бога войны и смерти. И говорят, что такие, как Брент, были созданы самим Разрушителем когда-то давно, в незапамятные времена…
Разбудив девушку, Брент протянул ей деревянную пиалу и ложку.
– Ешь.
Ринка втянула носом ароматный дымок, пахнущий мясом и травами.
– Спасибо…
Все еще сонная и вялая, она машинально ела, почти не замечая вкуса еды. И чувствовала себя неловко. Это же она женщина, она должна была приготовить еду, накормить супруга, поухаживать за ним. А она даже не смогла воды принести! Как-то все неправильно у них происходит.
Между тем, Брент начал седлать лошадей.
Несколько минут девушка наблюдала за ним. А потом спохватилась:
– Что со мной случилось в лесу?
– Ты доела?
Эти вопросы прозвучали одновременно. И, судя по хмурому лицу мужчины, он не собирался отвечать первым.
– Да, – Ринка заглянула в пустую тарелку. – Но…
– Хорошо. Поднимайся. Мы и так потратили больше времени, чем я запланировал. Теперь придется поторопиться.
Не давая девушке вставить ни слова, он ловко собрал всю посуду, уложил в походный мешок и перекинул через круп коня. Потом подошел к Ринке, все еще сидящей у потухшего костра, и протянул руку.
– Вставай.
Она глянула на него снизу вверх.
– Мы можем поговорить? Я хочу знать, что со мной было.
– Это была магия. Поднимайся.
– Магия? – в глазах девушки блеснула смесь страха и любопытства. – Эльфийская?
– Да, – он поморщился.
– Ого… – Ринка уставилась на свои ладони. – А это опасно?
– Не больше, чем меч в руках ребенка. Вставай.
Вопреки его ожиданиям, девушка покачала головой:
– Я не ребенок. Почему магия пробудилась именно сейчас? Пока я жила в монастыре, ничего подобного не было.
– И сейчас не должно быть.
– Почему?
Почему она такая болтливая?
Вслух Брент сказал другое, стараясь сохранять спокойствие, хотя было непросто:
– Это долгий разговор. А я хочу убраться отсюда в ближайшие пять минут.
– Почему? Нам что-то угрожает? За нами гонятся?
Он скрипнул зубами.
– Нет.
– Тогда я не двинусь с места, пока не узнаю, что происходит, – она вскинула подбородок, всем видом показывая, что собирается исполнить угрозу. – Мне надоело играть в молчанку. Ты везешь меня неизвестно куда, ничего мне не говоришь… Я хочу знать, что меня ждет.
– Ты ведешь себя как ребенок.
– Нет, это ты считаешь меня ребенком. Мне надоело. Можешь меня побить, – буркнула, незаметно складывая пальцы в отводящий жест, – мне все равно.
Из горла мужчины послышалось глухое рычание. Но Ринка только сощурилась. Она надеялась, что он не услышал, как дрогнул ее голос. Все-таки она была не настолько храброй, как пыталась сейчас показать.
Несколько секунд Брент просто смотрел на нее, тщетно подбирая слова.
Но что он мог ей сказать? Что в ней до срока пробудилась магия Джиттинат? И что он сам не знает, что теперь делать? Тогда девчонка обязательно захочет узнать все остальное. А он не имеет права…
Ситуация грозила выйти из-под контроля. Брент не умел лгать и лукавить, а клятва, данная аэру, загнала его в глухой угол. И сейчас, когда голубые глаза эндиль смотрели ему в самую душу, он не придумал ничего лучше, как только грубо ее перебить:
– Хватит капризничать! Поднимайся или я сам тебя подниму.
Подкрепляя угрозу действием, он нагнулся и схватил ее за плечо.
Ринка отшатнулась. Резкая перемена в Бренте заставила ее вздрогнуть и побледнеть. На долю секунды она увидела перед собой маску чудовища. Грубые, словно вытесанные из гранита, искаженные яростью черты, глубоко посаженные глаза, в которых горит угроза, клыки, торчащие между искривленных губ…
Видение промелькнуло, оставив мутный осадок где-то в глубине подсознания. Перед ней снова был Брент. Знакомый и в то же время совершенно чужой.
