Книга Стань моим завтра - Эмма Скотт

Но ты обещала готовить ему ужин.

– Я смогу это делать, просто мы не будем ужинать вместе, – сказала я пустой квартире и потерла глаза. – Кажется, у меня едет крыша. Сосредоточься на деле, Росси!

Приняв душ, я надела последние чистые черные легинсы, широкий белый свитер и сапоги. Я красилась в ванной, когда услышала, как во входной двери поворачивается ключ.

– Что-то забыл? – крикнула я.

Никто не ответил, но я услышала, как кто-то проходит по квартире. Через секунду я услышала, как распахнулась дверца холодильника. Я приоткрыла дверь в ванную.

– Бекетт? Это ты?

Ответа по-прежнему не последовало, но из кухни продолжали доноситься звуки. Скрипнула дверца шкафчика. Зазвенели столовые приборы – кто-то открыл ящик, а потом задвинул его.

Я выглянула из ванной и бросила взгляд на кухню. За столиком, спиной ко мне, стояла худенькая женщина. Каштановые волосы, узкие джинсы и черный свитер, наушники в ушах. Она напевала себе под нос, пританцовывала – довольно неплохо – и набирала ложкой творог – мой творог – прямо из контейнера. Когда она повернулась ко мне боком, я узнала в ней официантку из «Джованни». Дарлин.

Я скрестила руки на груди и откашлялась.

– Привет.

У женщины округлились глаза, и она едва не подавилась творогом.

– Господи!

Ложка взмыла в воздух, и белые крошки фонтаном посыпались из контейнера, который Дарлин шмякнула о столик, чтобы обеими руками ухватиться за столешницу.

– Боже мой, как же ты меня напугала! – прокричала Дарлин, не снимая наушников. Тяжело дыша, она вытащила их из ушей. В ее глазах медленно проступало понимание – кажется, она начала меня вспоминать.

– Ты та девушка из ресторана…

– Зельда.

– Зельда… – Она растерянно меня рассматривала. – А что ты здесь делаешь?

– Что я здесь делаю?

– Подожди-ка.

Глаза Дарлин, обведенные черным карандашом, округлились, а ее лицо начало расплываться в улыбке.

– Подожди, господи, только не говори, что ты это сделала… Не может быть!

Я моргнула.

– Что сделала?

– Ну, ты и Бекетт? – Она приподняла руки и покрутила ими в воздухе. – Ну, ты поняла?

– Нет, – выдохнула я. – Господи, конечно, нет. Ничего такого мы не делали.

Я обошла столик и зашла на кухню. Для двоих там было слишком тесно, поэтому, чтобы достать губку, мне пришлось аккуратно отпихнуть Дарлин в сторону. Я начала собирать творог, просыпавшийся на столик и прилипший к стене.

– А почему тогда ты здесь? – поинтересовалась Дарлин, снова беря в руки контейнер и ложку, чтобы продолжить завтрак у другого конца столика. – Какая еще может быть причина?

– Мы договорились пару месяцев снимать квартиру вместе. Мне нужно работать, и поделить расходы на аренду пополам будет логично.

– Ааа, – протянула Дарлин. – Ты за этим искала его в «Джо»?

– Да, типа того, – ответила я и, забрав контейнер из рук Дарлин, пригвоздила ее взглядом. – Так аренду легче потянуть. Это разумное решение.

Она облизнула ложку и многозначительно взметнула брови.

– Ты это уже говорила. Аренда, шеренда… Вы спите в одной комнате. Секс явно не за горами.

Я повернулась к холодильнику, чтобы убрать творог и остудить вспыхнувшие щеки.

– Никакого секса, – отрезала я, захлопнув дверцу. – Он целый день работает, а я собираюсь найти работу в ночную смену. Вот прямо сейчас иду ее искать. Так что, если ты не возражаешь…

Дарлин намека не поняла.

– Я пойду с тобой. Боже мой, я думала, сегодня меня ждет жутко скучный день, но мы можем вместе походить по городу по нашим девичьим делам. Ты же хочешь работать на Манхэттене, да? Господи, Зэл, у меня появилась идея! Ты можешь…

– Ни за что, – тут же перебила ее я. – Работать в «Джованни» я точно не буду. И ни в каком другом итальянском ресторане тоже.

На лице Дарлин отразилось разочарование.

– Жалко. А почему? У тебя разве не итальянские корни?

– Да, но…

– А, я поняла! – сказала Дарлин. – Был месяц, когда я могла позволить себе есть один только рамен. А потом даже смотреть на него не могла. Тебя, наверное, задолбала итальянская еда?

Нет, совсем наоборот. Я по ней скучаю.

– Что-то вроде того, – согласилась я.

Дарлин пританцовывала на месте возле меня, пока я надевала пальто и искала сумку.

– Чем ты ни решила заниматься, ищи работу на Манхэттене. Там платят гораздо больше. Кстати, а чем ты хочешь заниматься?

Я недоуменно моргнула и задумалась, была ли энергичность Дарлин естественного или искусственного происхождения. Я всмотрелась в ее глаза, пытаясь понять, не под наркотой ли она, но они казались ясными – насколько я могла судить.

Не будь сволочью и не суди людей по их прошлому. Она просто радуется. Тебе тоже не помешало бы попробовать.

– Я тату-мастер, – сказала я. – Но сейчас я предпочла бы поработать официанткой. Так можно будет получить деньги быстрее.

Дарлин просунула мне под локоть руку, на которой звенели браслеты.

– Девочка моя, мы тебе что-нибудь подыщем!

– А еще мне надо купить принадлежности для рисования. И сделать дубликат ключа. – Запирая дверь на замок, я бросила на нее взгляд и приподняла брови. – Может, ты посоветуешь мне местечко?

Она рассмеялась.

– Ты такая смешная, Зэл. Бэкс дал мне ключ полгода назад, когда у меня были проблемы. Чтобы помочь мне уйти из-под плохого влияния, понимаешь? Но это было давно. – Ее лицо вытянулось, словно под грузом тяжелых воспоминаний. – Но, клянусь, сейчас я ничего не принимаю. Я не стану заниматься такой дрянью рядом с Бэксом. Это бы не понравилось его инспектору, а я никогда не сделаю ничего, что могло бы ему навредить. Ни за что. Никогда.

Теперь она едва не плакала, и я приобняла ее рукой за спину, хотя в своих полусапожках на высоком каблуке она возвышалась надо мной на добрых сантиметров пятнадцать.

– Я верю тебе, Дар, – сказала я и улыбнулась своей самой теплой улыбкой, которую белый свет не видывал уже очень давно. – Как я поняла, Бекетт по своей природе знатный альтруист?

Губы Дарлин снова расползлись в улыбке, которая тут же согнала облачка сожаления с ее лица. Я тоже хотела бы так уметь.

– Его воспитал дедушка, – пояснила она, пока мы шли по направлению к лестнице. – Тот всегда учил его поступать правильно.

– А как же ограбление?

Дарлин вздохнула.

– Это большая ошибка, за которую он никогда себя не простит.