Книга Сквозь века - Ксения Мирошник

Уиннифред нисколько не растерялась, и эта ситуация по меньшей мере забавляла ее. Жизнь моей подруги хоть и немного разнообразней моей, но все же назвать ее увлекательной было никак нельзя.

Следующая прачечная, что встретилась по пути, оказалась подороже. Мы через проулок вышли во двор, где несколько женщин развешивали белье. Огромные белые полотна развевались на ветру, а усталые женщины снова и снова нагибались к огромным корзинам, чтобы извлечь очередную партию. Стало немного стыдно, ведь мои руки только выглядели так, словно постоянно находятся в воде и распухают от жуткого мыла, которое варят где-то неподалеку.

Все прачки были одеты одинаково: неприметные платья серого или коричневого цвета, мокрый передник и косынки, из-под которых волосы все равно выбивались и падали на лицо. Я засмотрелась на одну из женщин. Она была еще молода, примерно как мы с Фредди, конечно, если от моего возраста отнять лет сто двадцать, а то и сто двадцать пять. Один край ее юбки совсем вымок, поэтому она задрала его кверху и засунула за пояс, обнажая стройные ножки, которые, кстати сказать, тоже были немного припухшими от постоянной влаги и усталости. Женщина медленно разогнулась и приложила раскрасневшуюся ладонь ко лбу. Несмотря на усталость, она улыбнулась, увидев другую женщину, чуть старше и пониже ростом.

— Эй, Люсия! — окликнула она. — Ну как, твой Монти осчастливил тебя вчера? Он ведь вечером вернулся из столицы?

Женщина, привлекшая мое внимание, перевела взгляд на подруг и подмигнула им, а потом они все вместе рассмеялись. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем она спрашивала. Фредди чуть слышно присвистнула, наблюдая за прачками.

— Да щас, — ответила та, у которой спрашивали, — этот мерзавец попросил сначала жрать, а потом отправился в паб, чтобы пропить все заработанное с такими же лоботрясами, как и он сам!

— Но ты же успела урвать свое? — спросила полная женщина, которая закончила развешивать последнюю простыню.

— А то как же! Велела Робби стащить у отца треть заработка, пока он ужинал. После двух пинт он уже и не помнит, сколько прогулял.

— Ох и нарвешься ты однажды, Люсия! Узнает Монти и отлупит тебя, как тогда, когда ты за ним слежку устроила! — со смехом сказала все та же молодая.

— А что же мне прикажешь делать, Анна? Я спины не разгибаю, а этот боров пьет не просыхая! Чем детей кормить?

— Говорила я тебе, — присоединилась к разговору еще одна прачка, — улыбнись лишний раз мистеру Коулу, дай себя потискать, он тебе тут же жалованье повысит!

Громкий, заразительный смех прокатился по двору. Та, кого называли Люсией, сначала насупилась, а потом тоже не выдержала и поддалась всеобщему веселью.

— Ох и дура же ты, Марла, — сквозь смех сказала она.

— А что? Ему все равно большего и не надо! Стручок-то высох давно, а потрогать он завсегда рад! С тебя, чай, не убудет, а монетка на пользу пойдет!

И снова женщины от души рассмеялись, но при этом работы своей не бросили. Они упорно трудились, но не забывали отдыхать, пусть не физически, но душевно. В этом разговоре не было ничего злого или обидного, они просто привыкли называть вещи своими именами, не пряча суть за высокопарными речами. Фредди тут же поддалась настроению и незаметно влилась в беседу:

— Эй, подруги, — улыбаясь, окликнула она женщин, — помогите еще одного мерзавца отыскать!

Женщины разом обернулись и некоторое время с подозрением присматривались к нам, но, разглядев хорошенько, кто перед ними, расслабились.

— Что за мерзавец? — прищурилась Люсия.

Уиннифред вышла чуть вперед и будто слилась с обстановкой. Мне даже показалось, что здесь она больше своя, чем я, хоть сама когда-то подрабатывала прачкой.

— Да есть один, обрюхатил мою подругу, — кивнула она на меня.

Я едва сдержалась, чтобы глаза не округлить и не выразить протест. Что ж, надо вживаться в роль. Раз не получилось стать той, кто сможет разговорить этих женщин, придется изобразить жертву. Мне приходилось видеть несчастных девушек, которых использовали и бросали. А Фредди тем временем продолжала:

— Эта шваль попользовался ею и думать забыл, а теперь ее отец требует, чтобы она из дома убралась.

— А чего к нам-то пришли? — спросила та, что предложила Люсии интересный приработок.

— Так мы смекнули, что где-то же должна эта гнида свое белье стирать да пинжаки с портками. Мы по пабам его караулили, в одной прачечной уже были, только проку нет. Может вы чем подсобите, а?

Я чуть не поперхнулась, услышав все эти словечки из уст подруги. Хорошо, что голова моя была понуро опущена. Для убедительности всхлипнула и скомкала юбку.

— Эх, бедолажка, — сочувственно сказала молоденькая, — что ж ты каждому стервецу доверяешь-то? Он небось золотые горы обещал?

— Обещал, — согласно кивнула я. — Сказал, что я одна ему нужна, что заберет меня у отца, а сам…

— А как выглядит этот твой поганец? — спросила Люсия, которая поставила корзину и подошла ближе.

— О, он приметный, — ответила Фредди. — Глаз у него один разворочен.

Женщины на миг застыли, а потом испуганно переглянулись. По их лицам я сразу поняла, что они знают, о ком речь. Однако испуг дал мне понять, что говорить они вряд ли станут.

— Не знаем мы такого, — ответила молодая и демонстративно нагнулась за очередной простыней.

Сердце мое заколотилось в груди как безумное. Я знала, видела, что она соврала. Смех стих, веселость разом исчезла с их лиц. Каждая вернулась к своему занятию.

— Шли бы вы своей дорогой, — негромко сказала Люсия.

— Да как же так! — в сердцах возмутилась Фредди. — Как же это? Вы же сами знаете, каково это всю жизнь одной горбатиться! Знаете, что такое нищета и голод! Помогите, а? Вижу же, что знаете, о ком говорю!

Женщины снова переглянулись. Они хмурились и не прятали страха, но и помочь искренне хотели.

— Помогите отыскать его, — взмолилась я, ощущая, как слезы сами собой потекли из глаз. — Я не скажу, что от вас узнала. Клянусь, не скажу!

Уж не знаю, что именно они увидели на моем лице и что именно их убедило — мои слезы или слова, но Люсия кивнула молодой и та подошла ближе.

— Если скажешь, что я проболталась, — найду и волосы повыдергиваю! — предупредила она. — Если одноглазого Гарри ищешь, то живет он с дружком своим сутулым Мо в квартирке на Красной улице. Дом семнадцать. Но не советовала бы я тебе искать его. Не будет толку, сама небось знаешь. Пришибет он тебя, как пить дать, и имени твоего назавтра не вспомнит. И как только угораздило тебя связаться с ним? Глупая.

И было что-то в ее голосе, что заставило меня поверить. По спине тут же холодок пробежал, но вместе с ним пришла едва сдерживаемая радость. Мы нашли его! Мы справились! Фредди рассыпалась в благодарностях и заверениях, что никто из нас ничегошеньки не скажет «поганцу» и «стервецу», а потом подхватила меня под руку и повела прочь. Некоторое время мы шли молча, погруженные каждая в свои мысли, но, когда прошел первый восторженный порыв, я остановилась и повернулась к подруге.