Книга Красный дождь - Лаврентий Чекан

– А если разбавить? – спросил Самсонов.

Коровин пожал плечами:

– В любом случае мы ведь не наркомана ищем.

– Это верно, – согласился Самсонов. – Займитесь оба матерью Самохиной и Пахомовой. Найдите ее, поговорите с ней. И… на всякий случай расспросите об отце девочек. Может быть, корни этих преступлений уходят глубже, чем мы решили вначале.

Коровин открыл было рот, чтобы о чем-то спросить, но передумал.

– Всё, свободны. – Самсонов жестом отпустил подчиненных, а сам остался еще ненадолго.

Он хотел подвести итоги дня для себя, но вскоре понял, что пока никакой ясности не появилось, наоборот, варианты событий множились по ходу того, как поступали новые сведения. И все же он считал, что сосредоточиться нужно на мальчиках, которые были усыновлены. Не столько потому, что думал, будто один из них стал убийцей, сколько из-за того, что их личности оставались до сих пор белым пятном в расследовании, и это надо было обязательно исправить. Любой ценой. Пусть номер с кражей документов из архива приюта не вышел, но это не значит, что нужно сдаться. Сведения такого рода должны храниться и в других местах. В конце концов, для этого и существуют копии.

Самсонов встал, закрыл окно и вышел из кабинета. Добравшись до дома, он прежде всего решил принять душ. После царившей на улице влажной парилки это было настоящей благодатью.

Стоя под струями воды, он думал о том, что год за годом возвращается сюда, в свою квартиру, свое убежище, где коротает время до утра, чтобы вновь приняться за главное и, пожалуй, единственное дело своей жизни – поиск преступников. Когда расследовать было нечего, он приходил домой рано, ужинал и смотрел телевизор, занимался капоэйрой, готовил что-нибудь особенное по новому рецепту, который находил в Интернете. Но это было лишь времяпрепровождением – он понимал это. И Самсонов ждал. Ждал, что появится новое дело, в которое он окунется, забыв обо всем остальном. Охота – вот что заставляло его чувствовать себя живым.

Именно поэтому на его книжной полке стояли книги о серийных убийцах – биографии, автобиографии, работы психиатров, учебники по криминологии. Несколько десятков изданий занимали четыре полки его шкафа, и каждое он проштудировал от корки до корки, потому что верил: понять врага – значит победить его. Но он не пытался представить себя маньяком, влезть в его шкуру, не давал волю воображению. Разве егерь или охотник представляет себя волком или кабаном, лосем или медведем? Нет, он просто изучил их повадки и поэтому знает, как поведет себя зверь. Сделать объект охоты предсказуемым – вот цель ловца. И тогда пуля настигает несущееся во весь опор животное, несмотря на все его усилия. Поэтому Самсонов только ставил себя на место убийцы, чтобы решить, как бы действовал в том или ином случае. Он основывался не на фантазиях, а на логике.

Когда Самсонов вышел из ванной, раздался звонок в дверь. Он вроде никого не ждал. Опыт предыдущих расследований заставил старшего лейтенанта быть осторожным. Он достал из висевшей на стуле кобуры пистолет, скинул шлепки и босиком подошел к двери. Аккуратно заглянул в глазок. На лестничной площадке стояла коротко стриженная блондинка в синей куртке и джинсах. Маленькая черная сумка из блестящей кожи висела через плечо. Девушка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу – наверное, звонила уже не в первый раз.

Самсонов сунул пистолет под кипу журналов и отпер дверь.

– Я тебе трезвоню минут пять! – Девушка решительно вошла в квартиру, скинула кроссовки и направилась в гостиную. – Я за вещами! – бросила она, не оборачиваясь.

– Оставила бы себе ключи, не надо было бы трезвонить, – ответил Самсонов и, заперев дверь, пошел следом. – Все заберешь?

– Не волнуйся, больше не буду тебя беспокоить.

Самсонов прислонился спиной к откосу, наблюдая за тем, как Наталья ходит по квартире, проверяя, все ли она взяла. Ее четыре сумки стояли возле стены, уже собранные, их нужно было только отнести в машину.

– Я тебе помогу, – предложил Самсонов. – Только оденусь.

– Не трудись, я справлюсь.

– Не выдумывай.

Самсонов отправился в спальню, чтобы натянуть на себя что-нибудь.

– Зеркало из прихожей забирать будешь? – бросил он на ходу.

– Нет, оставлю, – отозвалась Наталья. – Чтобы ты смотрелся и каждый раз вспоминал, какой ты урод!

Когда минут через десять Самсонов загружал сумки в багажник такси, Наталья смотрела на него, стоя возле открытой двери машины. Губы у нее были плотно сжаты, руки – в карманах куртки.

Водитель захлопнул крышку багажника и сел на свое место, а Самсонов подошел к Наталье и остановился в полуметре от нее, не зная, что сказать. Наверное, надо было попрощаться, но как?

– Я уезжаю, – проговорила вдруг Наталья. – Мне надо сменить обстановку.

– Куда? – спросил Самсонов.

– Какая разница? За границу. Отдохну, приду в себя.

– Тебе дали отпуск?

– Взяла за свой счет.

Самсонов помолчал. Повисла пауза, которая требовала, чтобы ее заполнили.

– Почему не хочешь сказать, куда едешь? – проговорил Самсонов, не придумав ничего получше. – Что за тайны мадридского двора?

– Просто тебя это не касается, – пожала плечами Наталья.

Они стояли под дождем без зонтов, и вода лилась по лицам и плечам, но они не замечали этого. Казалось, они еще чего-то ждут друг от друга.

– Я на тебя не обижаюсь, – добавила Наталья. – Не парься. Сама виновата. Не надо было говорить тебе о своих… планах на будущее. Может быть, ты и сам созрел бы. А теперь… – Она пожала плечами. – Теперь это будет висеть между нами. Жаль.

– Да, – ответил Самсонов. – Жаль.

– Не обо всем надо говорить, – сказала девушка дрогнувшим голосом. – Кое о чем выгоднее промолчать. – Она заставила себя вымученно улыбнуться. – Вы, мужчины, такие пугливые. – Она сделала паузу. Из-за дождя было непонятно, есть ли в ее глазах слезы. Наверное, все-таки нет. – Дать бы тебе по роже! – сказала вдруг Наталья. – Да жалко симпатичную физиономию портить. – Она вздохнула: – Ладно, счастливо. Удачи тебе.

– Тебе тоже, – ответил Самсонов. Он чувствовал себя виноватым, хотя толком не знал в чем. Наверное, просто в том, что Наталья была расстроена – из-за него. Кажется, он обманул ее ожидания. Жаль, что осуществление наших планов зависит не только от нас самих.

Девушка кивнула и села в машину. Автомобиль медленно тронулся, Самсонов проводил его взглядом, но стоять на улице не стал – направился к подъезду. Он не знал, было ли ему грустно.

Дома он вышел на балкон. Несмотря на мокрую одежду, холодно не было: воздух оставался теплым, как в оранжерее.

Напротив горели разноцветными огнями неоновые вывески. Вокруг них клубился легкий подсвеченный туман. Рестораны, магазины, мастерские, пункты выдачи товаров, рекламные баннеры теснились, все плотнее прилегая друг к другу. С каждым годом их становилось больше. Город превращался в муравейник, предпочитающий не расползаться, а расти вверх, экономя место на дорогостоящей земле. Все это было похоже на кадры фантастического фильма. Самсонову вспомнились закаты, которые он наблюдал в детстве из окна ванной комнаты в квартире родителей. На заднем дворе тогда еще не было домов, только трамвайный парк, а за ним – железнодорожные пути сразу двух вокзалов, Балтийского и Варшавского. Благодаря этому вид открывался до самого горизонта, и там по вечерам зажигались облака всех мыслимых цветов и оттенков. Резкие контрасты соседствовали с плавными переходами, насыщенность – с призрачной бледностью. Эти картины завораживали Самсонова, заставляя подолгу стоять перед окном и воображать себя жителем мегаполиса будущего, где по улицам расхаживают роботы, машины летают по воздуху, а каждый желающий может отправиться в космическое путешествие. Теперь пейзаж за окном изменился, стал больше похож на то, что виделось Самсонову в детских мечтах, только полицейскому больше не хотелось мчаться сквозь вакуум к звездам. И он уже не сожалел, что не застанет эру колонизации далеких планет. Его интересы были сосредоточены на земле, на работе, на борьбе со злом в его самых жестоких проявлениях. Единственное, о чем он сожалел, – это о закатах.