Книга Невеста Кащея - Татьяна Коростышевская

— А чего атаман не в слободке гуляет? — громко спросила я, истощив запас бранных словечек, а также фантазию в изобретении новых.

— Так там мужичье одно, — с готовностью ответил Жох, — а Фейн любит, чтобы по-благородному все было.

— Надо же, какой аристократ, — пробормотала я, вчитываясь в неровную вязь вывески.

Злачное место носило гордое название «Приют бастарда», и, глядя на покосившиеся заплесневевшие стены оного «приюта», хотелось пожалеть беднягу, которому пришлось искать пристанище в эдакой дыре. Усыновить, что ли, чтоб детинушка не мучился? Атаман сидел в общем трактирном зале, в окружении развеселых девиц и в самом что ни на есть радостном настроении.

— Чего так долго? — возопил он, придвигая к себе тарель, на которой дымился изрядный кус баранины. — Я заждался уже.

Жох пробормотал что-то в наше оправдание и устроился за столом, кивком предлагая мне устраиваться рядом. Я уселась на лавку и сразу же намертво к ней прилипла. Из чего можно было сделать вывод, что пиво тут подают хорошее и водой зря не разбавляют. Разбойники переговаривались вполголоса, особо ни от кого не таясь. Зал был битком набит выпивающей и закусывающей публикой. Тючок с деньгами перекочевал из рук в руки, Фейн заглянул в него, причмокнул восхищенно жирными губами и обратился ко мне:

— Ну как живется-можется, кареглазая?

— Где Томаш? — взяла я быка за рога. — Ты обещал мне помочь. Или слово атамана ничего не стоит?

Моя наглость его нисколько не смутила:

— Мужик слово дал, мужик слово взял!

Влажно блеснув зубами, Фейн ухватил за талию проходящую мимо девицу и усадил себе на колени:

— Не боись, все с твоим пацаном в порядке будет. Вот сей же час откушаем, до места дойдем да отопрем твоего охламона.

— Он заперт? — не успокаивалась я. — Где? В погребе, в подполе, в чулане?

За эту седмицу я облазила Воронью слободку вдоль и поперек, а уж во скольких укромных подзамочных местечках я побывала, пользуясь тем, что моя великомудрая хозяйка любит швыряться в меня связкой ключей, так вообще не передать.

— Все тебе расскажи да покажи, — куражился Фейн, пощипывая девицу за мягкий бочок, отчего она заливисто хохотала. — А что мне за это будет?

Я на минуточку задумалась. Предложить разбойнику денег? У меня же неплохая кубышка под сосенкой прикопана. Глупо. На посулы он не купится, а как получит мой клад, так и интереса мне помогать больше у него не останется. Может, сдать его, болезного, стражникам, а уж там заплечных дел мастера из него правду выбьют? Ага, а пока на смуглой спине атамана будут вензеля плетками выводить, Томашик будет страдать ни за что? Нет, пацан мне нужен сегодня, живой и здоровый. Иначе я никогда себе этого не прощу.

И тогда я решила расплатиться с атманом тем, чего у меня было в избытке, — информацией. Твердо глядя в округлившиеся глаза Фейна, я передала ему подслушанный разговор, ни словом не упомянув о помощи ветра в этом деле.

— Только сдается мне, что Щура тебе никакое не приворотное зелье приготовила, а потраву, — закончила я свой рассказ.

— А это еще зачем? — спросил Жох, все это время внимавший моему монологу наравне с атаманом.

— Ну сами подумайте, — широко развела я руками. — Старой ведьме Фейн как кость в горле — разбитной да ловкий. Помните, она еще третьего дня уговаривала всех на тракт перебираться?

Разбойники обменялись быстрыми взглядами. Звонким шлепком красотка была молниеносно ссажена с колен и отправлена в свободное плаванье. Вниманием мужиков я завладела.

— Когда моя дорожка первый раз со Щурой пересеклась, — продолжала я, выдержав для пущего эффекта многозначительную паузу, — она как раз корчму при большой дороге и держала, с родичами своими вместе. Путников одиноких заманивали, жизни и имущества лишали, ну и барыжили помаленьку. Вот, видно, она за старое взяться желает, а ты, Фейн, кочевряжишься и мешаешь ей задуманное исполнить.

— Я — птица вольная, — охрипшим голосом пояснил атаман. — Рано мне еще на одном месте оседать. Мир — он большой, я еще и половины его не видел.

— Сама-то ведьма опасается руки марать, а на Стешу отравление свалить — самое то. Кто ж влюбленной бабе поверит, что не из ревности тебя извела? — продолжила я свои умозаключения. — Вот так-то, ребяты…

— А тебя, значит, за компанию? — уточнил сметливый Жох, опрокидывая в себя стопочку янтарной наливки. — Чтоб сразу понятно было, кто в бабьей зависти виновен?

— Я так не думаю, — проводила я взглядом питье. — В прошлый раз у Щуры перерожденная магичка в услужении была. Скорее всего, такую же судьбу мне ваша тетка и сочинила — упырихой меня сделать задумала, переродить.

Я жестом подозвала мальчишку-полового и выхватила у него жбан с пивом. Возиться с чарками не хотелось, и я прикрыла глаза, отхлебывая пенную жидкость прямо из кувшина. По телу разливалось приятное тепло, издали донесся звон серебряных колокольчиков. Ух, вкуснотень! Неожиданно вспомнилось, как Зигфрид мне рассказывал о причудливых состязаниях среди швабских пивоваров. Осенью, когда все работы на полях уже закончены и народ ждет праздника, собираются они все вместе в заранее оговоренном месте, напяливают кожаные штаны, щедро поливают своим пивом выструганные доски и садятся сверху. Кто сильнее прилип, у того и товар лучше. Я попыталась привстать, ткань на причинном месте натянулась, я плюхнулась на место. Судя по моему бедственному положению, напиток в «Приюте бастарда» ничем швабским образцам не уступал, а может, и превосходил по клейкости и липкости.

Жох кашлянул, привлекая мое внимание. Я солидно крякнула в ответ и отставила наполовину опустевшую посуду. Фейн сидел за столом ни жив ни мертв:

— К-как переродить?

— В упыря, или, как его еще называют, вурдалака превращается стихийный маг, который пьет человеческую кровь, — любезно пояснила я, наблюдая, как зеленоватая бледность заливает смуглое красивое лицо. — А упыри в хозяйстве очень полезные, особенно в таком, где все вокруг смертей да грабежей вертится. Твари послушные, сильные, кровожадные. Днем в подполе держишь, а как солнышко зайдет — можно на охоту отпускать. Примерно так Щура со своими родичами упыриху и использовала.

Я, изогнувшись на манер плакучей ивы, достала из-под лавки свой сундучок, а из него кулон упокоенной магички — фиолетовый аметистовый шарик в серебряной оправе.

— Вот вам и доказательство — сфера воды, такие только сильные стихийники при себе носят, — козырнула я новоприобретенным знанием, любуясь глубоким цветом подвески.

— Значит, во втором пузырьке кровь? — не давал мне отойти от темы Жох.

— Скорее всего, — уверенно кивнула я. — Или выпарка какая, чтоб погуще было.

Чего бы я ни думала плохого о человеке-горе, но дураком он точно не был. Пару минут посидел он молча, буравя столешницу взглядом темных глаз, потом решительно поднялся: