Книга Узы любви - Джоанна Линдсей

— Почему ты это сделал?

— Захотел и сделал.

Неужели она ожидала романтического объяснения? Что же, поделом ей! Дурочка!

Милисент ощутила, как гневно запылали щеки. Мужчины, что с них взять! Захотел — значит, получил желаемое. Будь на его месте женщина, ее немедленно посадили бы под замок за подобные выходки! Что же, она достойно ответит ему!

— Интересно, почему это ничуть меня не удивляет? — ехидно бросила она, открывая дверь и пропуская слугу. И удалилась с гордо поднятой головой.

Глава 19

Захотел и сделал?!

Иногда Вулфрик поражался собственным поступкам, и сегодня был именно такой случай. Ну что за чушь он молол? И к тому же все это ложь!

Беда в том, что влечение, которое он испытал к ней, было чрезвычайно сильным. Оно заставило его забыть о злости и досаде. Подумать только, ведь ничто не привлекало его в этой девчонке… Нет, и это не совсем так.

Она необыкновенно привлекательна, особенно когда не перемазана грязью до самых ушей. И обладает острым умом, что с каждым днем все больше его забавляет и развлекает. Плохо, конечно, что Милисент не упускает возможности оскорбить его, но и на это он взирал снисходительно.

Да, нужно честно признаться, она необыкновенная. Чересчур горда. Слишком самоуверенна, упряма, своевольна. И увлечения ее крайне неприличны для дамы. Но если раньше он не сомневался, что без труда затащит ее в постель, теперь был уверен, что его ожидает в этой постели изысканное наслаждение. Вулфрик по-прежнему не приходил в восторг от предполагаемой женитьбы, но теперь немного смягчился и уже не так яростно возражал.

Возможно, поэтому и воздержался от того, чтобы перечислить матери все недостатки невесты, хотя ранее намеревался просить ее помощи и содействия. Они встретились в парадном зале перед обедом. Энн не могла не заметить, в каком настроении сын покинул замок неделю назад, и все же еще тогда решила не обращать на это внимания. Такова была мать Вулфрика: пока впрямую не сталкивалась с неприятностями, она предпочитала закрывать глаза на зловещие признаки надвигавшейся беды.

Вулфрик подумывал о том, чтобы объяснить матери бесчисленные причины, по которым из Милисент никогда не выйдет хорошей жены, однако решил пока помолчать: в памяти еще было живо воспоминание об их первом поцелуе и вкусе ее губ.

Вулфрик цинично усмехнулся. Интересно, сколько важных решений было принято мужчинами, которые руководствовались исключительно зовом плоти, хотя и не подозревали об этом? Несметное количество! Даже короли восприимчивы к любовной лихорадке, и Иоанн был ярким примером.

К сожалению, следовало бы раньше сообразить, что мать не способна говорить ни о чем, кроме предстоящей свадьбы. Она, даже не поздоровавшись как следует, объявила:

— Я очень рада, что ты успел спуститься сюда перед обедом. Теперь я могу выразить, как довольна, что ты наконец привез свою суженую. Ты просто счастливчик, Вулф. Такая прелестная девушка! Поистине при вашем обручении, когда Милисент еще лежала в колыбели, я и помыслить не смела, что она станет такой красавицей! Все обернулось как нельзя лучше!

Вулфрик с трудом удержался от смеха. Неужели матери в голову не приходит, насколько отличается Милисент от остальных девушек? Но тут он сообразил, что мать, возможно, в самом деле не подумала об этом. Милисент вполне способна вести себя как подобает в присутствии будущей свекрови и, вероятно, так и поступала все эти годы. Разве он сам не растаял, увидев Джоан, которую принял за свою невесту? И как часто его нареченной удавалось дурачить посторонних?

— Что ты думаешь о ее манере одеваться? — уклончиво осведомился он.

Энн с недоумением приподняла брови, не понимая, почему он спрашивает, но тут же улыбнулась:

— Ты имеешь в виду ее детское пристрастие к мальчишеской одежде? Но она, разумеется, давно переросла эту блажь.

— Собственно говоря, матушка…

Мать поспешно перебила его. Впрочем, ему следовало бы заранее знать, что подобное вступление всегда ее настораживает и вызывает желание немедленно переменить тему.

— Кроме того, она любит охотиться, — вставила Энн, — что должно тебе нравиться. Ведь ты и сам страстный охотник.

— Она не выезжает с соколами.

— Нет? Но ее отец часто упоминал…

— Что она метко стреляет из лука? — сухо докончил он.

— Какие глупости, Вулф, — хихикнула Энн. — О каком луке может идти речь? Она ведь женщина! И потом я сама видела ее сокола. Изумительная птица! Риска, кажется. Она назвала ее в честь той птицы, которая у нее была в детстве. Какой-то негодяй мальчишка убил ее. Просто так, по злобе. Но Милисент, разумеется, сама расскажет тебе эту грустную историю, если еще не рассказала. Бедняжка пережила настоящую трагедию, и ее откровенность, надеюсь, немного вас сблизит.

Вулфрик потрясение уставился на мать. Если он и есть то самое чудовище, неудивительно, что Милисент готова вцепиться ему в глотку.

«Негодяй» — ее словечко, мать так не сказала бы. Энн избегала грубых выражений и никогда не судила людей. По-видимому, Милисент не назвала имени того, кто расправился с соколом, и не мудрено: вряд ли Энн поверила бы, что ее сын способен на столь подлый поступок.

Иисусе, как жаль, что он не знал раньше, чем завершилась та кровавая сцена. Теперь Милисент не убедить, что он не хотел убивать птицу. Но как иначе ему удалось бы оторвать от себя этого пернатого дьявола, задумавшего его искалечить?!

Все же если бы Вулфрик с самого начала понял, к чему все идет, он остался бы и попробовал утешить девочку, и они, возможно, могли бы даже стать друзьями.

— Кстати о птицах, — заметил он, — ты уже видела всех ее ручных животных?

— Всех?

Энн снова насупилась, но тут же улыбнулась, очевидно, сообразив, о ком он говорит. И, как обычно, ошиблась.

— Ты имеешь в виду волка? Странный питомец, но такой смирный! Знаешь, он как-то спал у меня в ногах. Я ничего не почувствовала, пока случайно не толкнула его, а он даже не зарычал! У него и кличка смешная — Граулз! Но совсем ему не идет, ведь он игривый, как котенок.

Она так и не поняла, что он имеет в виду целое стадо животных. Вулфрик не без оснований опасался, что Милисент со временем превратит брачные покои в конюшню, но решил, что нет смысла говорить об этом сейчас. Мать, по обыкновению, отмахнется от его доводов. Он горячо любил мать, но все же временами она донельзя его раздражала.

Что же, все к лучшему. Ему совершенно расхотелось жаловаться на невесту, по крайней мере пока. Поцелуй еще был свеж в его памяти, и все его помыслы были о том, как улучить еще один такой же момент и проверить: так же пьянит второй поцелуй, как первый?

Но все-таки необходимо рассказать матери о покушениях на Милисент. Поскольку она будет проводить много времени в обществе девушки, не стоит скрывать от нее печальную истину. Пусть знает и тоже поостережется.