Книга Папа - Татьяна Соломатина

– В общем, я помогу тебе снять квартиру и буду, разумеется, оплачивать до тех пор, пока ты не станешь на ноги или не выйдешь замуж, или и то и другое! – Вика включилась только в самом конце папиной большой, но быстроходной речи. Включилась и посмотрела на него. Он в ответ улыбнулся и заиграл ямочками.

– А как их снимают, эти квартиры? – только и спросила Вика. Потому что поняла, что спрашивать что-то ещё – бессмысленно. Так же бессмысленно, как доказывать аксиому о параллельных прямых. Есть факт, и факт этот непреложен и в доказательствах и прочих бесплодных умствованиях не нуждается. Лучшим доказательством любого факта является сам факт. Параллельные прямые параллельны. Точка. Папа выставляет её, Вику, за дверь. Точка. И пусть сколько угодно аксиома о параллельных прямых неочевидна для Эвклида, но факт её наличия в учебнике очевиден для Ирины Теодоровны, и поэтому не надо лишних движений. Пусть сколько угодно то, что папа выставляет её, Вику, за дверь, неочевидно для Викиного сердца и Викиной души, но факт выставления папой Вики за дверь настолько очевиден для Викиного папы, что он уже даже краснеть перестал и ответил:

– Вика! Только не надо никаких лишних ментальных движений. Ты моя дочь и всегда ею будешь. Я люблю тебя и всегда буду любить тебя. Я очень любил твою мать.

– Про «твою мать» я уже слышала! – как-то нехарактерно для неё усмехнулась Вика и в этот момент была интонационно похожа на свою-подружку-с-первого-класса, когда та начинала над кем-то издеваться.

Папа впервые за весь разговор посмотрел своей дочери в лицо. Удивлённо посмотрел. И, немного помолчав, твёрдо, металлически, совсем обойдясь на сей раз без мармелада, добавил:

– Но я люблю и эту женщину. И буду любить нашего с ней ребёнка.

И прежде единая твёрдая любовь опала отдельными, изолированными друг от друга осколками и перестала быть любовью, как перестаёт хрустальный бокал быть хрустальным бокалом, разбившись на всего лишь отныне осколки хрусталя. А в хижине ли, в квартире ли, в доме ли – не место для осколков хрусталя. Порезаться можно – за разгадками тайн вселенной с жестяным ведром к инопланетянину не ходи!

Год спустя Викина подружка-с-первого-класса сидела на крыше морвокзала в компании своих однокурсников. Они что-то отмечали – не то успешно сданный государственный экзамен, не то просто бьющую через край юную бесшабашность. В противоположном углу ресторанного зала сидело семейство армянских евреев. Дородная властная старая женщина, дородная властная пожилая женщина. Шумный, неистово жестикулирующий бурдюк преклонных лет. Шумный, неистово жестикулирующий бурдючок примерно вдвое моложе преклонного бурдюка. Бабушка, мама-папа и сын. Ничего необычного. В южном приморском городе полным-полно армянских евреев. Викина подружка-с-первого-класса недавно была на одной сильно научной конференции, хотя всё ещё оставалась всего лишь студенткой. Но даже в студенчестве она не утратила желания доказывать аксиомы. Именно благодаря этому своему качеству она, будучи ещё всего лишь студенткой, имела возможность посещать научные конференции, хотя и просто профессора, и профессора, заведующие кафедрами, и даже не просто профессора, а члены-корреспонденты и действительные академики, лоббируя приглашение всего лишь студентки на сильно научные конференции, регулярно сообщали ей, что ум человеку дан не для того, чтобы над кем-то издеваться. Но иногда Викина подружка-с-первого-класса, теперь всё ещё всего лишь студентка, об этом забывала и начинала горячо издеваться над кем-то. Но только не над тем армянским евреем, что был на той недавней сильно научной конференции. Потому что он был очень умный дядька и к тому же заместитель министра здравоохранения Республики Армения по вопросам материнства и детства. И потом, после всяких сильно научных заседаний, когда Викина подружка-с-первого-класса лихо отплясывала с этим самым армянским евреем, он в каком-то из медленных танцев сказал ей, что армян в самой Армении всего лишь три миллиона человек, а по всему миру – страшно подсчитать. Возможно, по инвазированию Ойкумены армян переплюнули только евреи. Но что касается армянских евреев, то тут и отдельно взятые армяне, и сильно отдельно посчитанные евреи дружно варят ягнёнка в молоке его матери. Викина подружка-с-первого-класса согласилась с заместителем министра Республики Армения по материнству и детству. Потому что у неё в однокурсниках был армянский еврей – и это было что-то с чем-то. Викина подружка-с-первого-класса на том банкете после сильно научной конференции даже подумывала, а не провести ли ночь с этим хоть и толстеньким, но весьма забавным, образованным и обаятельным армянским евреем? Но он сам всё испортил. Он ехидно прищурился и спросил Викину подружку-с-первого-класса:

– А знает ли нынешняя молодёжь, что такое Ойкумена?

– В контексте того, что вы сказали, «Ойкумена» – это населённая Земля. И я поняла, что в Антарктиде армянских евреев нет, – прошипела Викина подружка-с-первого-класса в заместителя министра здравоохранения Республики Армения. – Но раз уж вы решили позволить себе не только трогать меня за задницу, но и несколько свысока проэкзаменовать, то я отвечу вам как самая что ни на есть девочка-паинька, она же – синий чулок: грек Анаксимандр представлял Землю в виде отрезка колонны или цилиндра, на одном из двух оснований которого и живёт человечество. Середину Земли занимает суша в виде большого круглого острова – «Ойкумены». Ойкумену окружает океан. Внутри Ойкумены находится морской бассейн, делящий её на две приблизительно равные части: Европу и Азию. Греция же – родина Анаксимандра – расположена в центре суши. А город Дельфы – в центре Греции. Так что пупом, дорогой заместитель министра здравоохранения Республики Армения, Земля обзавелась гораздо раньше вашего рождения. И пупом этим был город Дельфы! – дошипела она в него как раз к окончанию медленного танца.

Викина подружка-с-первого-класса очень не любила, когда кто-то издевался над ней. Ну, пусть не издевался, а немного высокомерничал, позволяя себе сомневаться в сумме её знаний, помогающей ей доказывать любые аксиомы.

Впрочем, хорошо, что какая-то древнегреческая Ойкумена спасла Викину подружку-с-первого-класса от пересыпа хотя бы с заместителем министра здравоохранения Республики Армения. Он немного побегал за ней до конца банкета, немного поругал себя, да и пошёл спать. Викина подружка-с-первого-класса долго не спала, потому что ещё танцевала, выпивала, а потом полночи что-то строчила в свой очередной вечный блокнот. Если бы Викина подружка-с-первого-класса сохраняла все свои вечные блокноты, то ко времени, когда она увидела в противоположном углу ресторана на крыше морвокзала компанию армянских евреев, у неё была бы уже целая библиотека вечных блокнотов. Но она их теряла, рвала, выкидывала в мусор и даже иногда сжигала. Потому что в её вечных блокнотах была настолько эклектичная свалка, что реши даже она сама что-то упорядочить, у неё ничего бы не получилось. Да и чёрт с ними! В конце концов, рукописи не горят и всё самое важное – навсегда в хранилище твоего серого вещества. Там даже неважное, вроде заместителя министра здравоохранения Республики Армения по материнству и детству.

Но не из-за несостоявшейся случайной ночи с весёлым умным заместителем министра её тревожила компания армянских евреев в противоположном углу ресторанного зала. Викину подружку-с-первого-класса несостоявшиеся ночи тревожили ещё меньше состоявшихся. Да и состоявшиеся терялись, рвались, выкидывались в мусор и даже иногда сжигались. Потому что ничего личного, а лишь доказательство аксиом, в доказательствах не нуждающихся. Компания эта её тревожила лишь потому, что по левую руку от явно считающего себя пупом Земли шумного, неистово жестикулирующего бурдючка примерно вдвое моложе бурдюка преклонного, сидела её подружка с первого класса. Вика.