Книга Кроманьонец - Валерий Красников

Засунув стрелу в колчан, я подошёл к ним.

Четыре женщины и всего двое мужчин выглядели измученными и обречёнными. Оказалось, они единственные выжившие из племени Лося. Когда на их стойбище напало какое-то другое племя, эти шестеро обдирали лыко на одном из островков. Рубили молодые деревца ракиты и вяза и остались там на ночь, чтобы поутру содрать с них кору.

Заметили чужаков, когда возвращались в стойбище. Поняв, что на берегу их ждёт смерть, развернулись и поплыли вниз по реке. Какое-то время полуголые дикари, размахивая дубинами и копьями, преследовали их по берегу. Ближе к ночи решили пристать, но снова увидели чужаков. Так они и плыли без остановок, пока не увидели наше стойбище.

Тиба принесла им рыбу и немного мяса, а я вернулся на камни, чтобы подумать, как же нам жить дальше.

Враги могли появиться в любую минуту. Но если предположить, что добыча их была велика и желудки полны, то день-два у нас, может, и есть.

«Неужели придётся бежать?»

Как обидно в преддверии близкой уже настоящей весны, когда краски вокруг ещё пригашены, но уже появились на лужке первые жёлтые и белые цветочки, повешены шторы из высоких кисейных облаков и когда вдруг ненадолго умолкнут птицы, в этот редкий, неповторимый час тишина шепчет: поразмысли, не спеши. И всё очарование дикой, просыпающейся от сна природы омрачается липким, крадущимся по ногам к сердцу страхом.

На теоретических занятиях в разведывательной школе нас, курсантов, всегда клонило в сон. Пока однажды в класс не вошёл очень странный преподаватель. Увидев его, мы как-то сразу развеселились.

Шаркающей походкой он подошёл к столу, снял ватник и остался в стареньком узкоплечем грубосуконном пиджаке. Седые сосульки, свисающие с головы, причесал кусочком старой гребёнки, выуженной из необъятных карманов, пригладил бороду и объявил нам, что прочтёт курс о травах лечебных и смертельных.

– Ну, какие травы?! Мы же диверсанты! – загомонили курсанты.

Кто-то рассмеялся.

– Это, конечно, не шутейное занятие. Очень даже… – сказал старик и так посмотрел на нас, что класс замер, погрузившись в могильную тишину…

А старик тот оказался прав…

Почти год назад, гуляя у стойбища, я наткнулся на заросли веха ядовитого. Его ещё называют водяной болиголов, мутник, свиная вошь. Растение ядовито всё, но особенно его корневище ранней весной.

В детстве там, в будущем, встречал его не раз, но белые шарики цветов меня не привлекали, хотя говорят, что пахнет он сельдереем, а корневище приятно на вкус. Кому-то напоминает брюкву или редьку, а кому-то морковь.

Для диверсий это растение подходит замечательно. Яды, содержащиеся в нём, не разрушаются ни при воздействии высокой температуры, ни при длительном хранении.

Помню, разволновался, что кто-нибудь из соплеменников вдруг сорвёт, выкопает и съест. Но вскоре понял, что они не очень-то жалуют растительную пищу. И что Тиба-Трава не травница, а мастерица сплести что-нибудь, а Ахой не настоящим шаманом был…

Со временем та тревога прошла и волнения позабылись. Но сейчас вовремя вспомнил я о своих беспричинных страхах. Предложил соплеменникам взять ножи и корзины и немедля отправиться со мной накопать корней, чтобы отравить ими чужаков.

Как хорошо иметь хоть какой-то авторитет! Наши гости вначале отнеслись к моему предложению с насмешкой, но едва услышали от Таша, что не мальчик сейчас говорил, а духи, подчинились и подошли к делу серьёзно, попросив и для себя ножи и корзину.

Я отвёл их на место, где видел зонтики веха. Мы стали выкапывать корни. Они действительно приятно пахли, и я предупредил гостей и соплеменников, что пробовать на вкус их нельзя.

К вечеру в стойбище вернулись мужчины, приволокли кабанчика, попавшего в петлю. А вскоре приплыли и женщины, бившие гарпунами нерестящуюся в затоке рыбу. Их добычу мы запекли с кореньями веха. Оставили у очага и корзину с накопанным. Пусть дикари решат, что корешки – тоже еда. Забрали всё ценное из чумов и ушли в лес.

Соорудив для женщин и детей шалаши, мужчины взяли луки, копья и щиты и пошли к опушке наблюдать за брошенным стойбищем.

Я присоединился к ним позже: всё раздумывал, как быть с волчицей. Не побежит ли она к стойбищу, почуяв чужаков? Смотрел на неё и в какой-то момент понял, что, скорее всего, она, напротив, останется рядом.

Только под утро зазвучали где-то у реки пронзительные птичьи крики. Явно, чужаки уже близко. А вскоре мы услышали дикий вой и увидели, как на дюну поднимаются, размахивая оружием, пришельцы. А через некоторое время раздались их стоны, вскрики, и один из них шатающейся походкой пошёл в сторону леса, на опушке которого мы затаились, но, не дойдя, упал…

Той вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул. Мы не спеша пошли к стойбищу. Вожак, поигрывая макуахутлом, шёл первым и, поравнявшись с лежащим в позе эмбриона чужаком, несколько раз ударил мечом по нему.

Пришельцы съели отравленное угощение и корешки. Их тела лежали на песке по всему стойбищу и в чумах. Я не увидел ни одной женщины или ребёнка.

Соплеменники, словно делая обычную работу, пробивали копьями бесчувственные тела, я же просто смотрел, пока не обнаружил короб, принесённый чужаками, заполненный отрубленными конечностями убитых ими людей. Моё сердце сжалось от ужаса, точно в ледяном кулаке. И я хладнокровно стал помогать соплеменникам добивать испускающих дух, корчащихся в муках с пеной у рта дикарей.

Впереди Рыб ожидали поиски нового места для стоянки, обустройство и налаживание там быта, притирание к новым людям. А я понимал, что моё детство в теле Лоло было лишь необходимой ступенью, своеобразным предисловием к этому кровавому и ужасающему событию в жизни племени.

Часть вторая

ЮНОСТЬ

Глава 13

Почти семь лет прошло с тех пор, как бродячее племя дикарей, существовавших разбоем, разорило стойбище Лося и вторглось на земли Рыб.

Мы были предупреждены семьёй, сумевшей избежать печальной участи соплеменников. Сейчас они зовутся родом Лосей, только нашего племени.

Убив тогда восемнадцать мужчин, мы оттащили их тела подальше от стойбища, и соплеменники стали разбирать чумы.

Когда я привёл женщин и детей, всем племенем стали решать, куда пойдём. Той предложил пойти на земли Лосей, но Лим возразил, сказав, что там мы вряд ли найдём кремень и обсидиан.

Моё предложение кочевать вниз по реке имело другой аргумент. Размышлял я просто: река текла на юг, а там теплее.

Поскольку у нас было три лодки и плыть на них против течения было непросто, все согласились искать новое место южнее. Лют, плававший к стойбищу Зубров, вознамерился занять то место, где стояли они, и я решил не спорить, хоть эта идея не пришлась мне по душе.

Нагрузив в лодки всё, что было бы тяжело нести, соплеменники пошли берегом, а я, Лют, Тина и Норх из Лосей поплыли. Первую остановку сделали там, где заканчивались лесистые холмы и начиналась покрытая лугами равнина. Пока взрослые суетились, подготавливаясь к ночлегу, я прогулялся к лесу и наткнулся на балку с пологим спуском. На её дне били ручьи, и сама балка, изгибаясь, уходила к реке.