Книга Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

– Так это скафандр?

– Нет, это я.

– А желтое – что?

– Я же.

– Значит, скафандр.

– Ну почему же сразу скафандр? Вы одежду таки меняете? А у нас свои клетки. Организм может разбираться и собираться – в одних частях на органы, а в других на клетки. И получается выращивать специально то, что недостает. Например, кожу, легкие для разных планет. Все это я – мой генотип, если можно так выразиться в земных понятиях.

– А почему человеком нельзя вокруг обрасти?

– Ну, говорю же, не тот фенотип, генотип тот, а фенотип другой. Как же таки объясню, если кроме этих двух терминов в вашем языке и слов даже нет подходящих? Да и то «генотип» приходится применять в сильно расширенном таки смысле.

– То есть у приматов образования не хватает? И поэтому мне подсунута литература на непонятных языках? Ни французским, ни английским не владею, да и древнерусский для меня загадка… – Тут в голову пришла великолепная идея, и Вок выпалил, не давая осьминогу ответить: – А давайте вы меня во сне английскому научите!

Предложение по повышению культурного уровня штата шпионов спрут проигнорировал. Но заерзал, замельчил:

– Таки не знаете? Вот незадача, и русский собственный, как понимаю из ваших слов, уже не тот, совсем не тот. Странно это все, неожиданно. А издания на воронежском языке имеются, но я думаю, вы с ними знакомы уже.

Вок решил не обижаться ни на воронежский язык, ни на иронию по поводу знакомства со всем, что можно прочитать в своем городе. Вежливо попросил предоставить современную, на момент отлета, литературу, вспомнил, как метался над дохлым осьминогом, обиделся и откланялся…

Сколько времени надо, чтобы выйти в коридор и зайти в соседнюю дверь? Нисколько. А в каюте-библиотеке все уже поменялось, кроме кресла, конечно. Высота промежутков между полками стала меньше, на них теперь лежали стопки газет.

Вок не спеша сел, устроился, протянул руку – ближе всего оказалась подшивка формата А3. Районный листок, никогда интересным не казавшийся. Начал читать статью, другую – как и ожидалось, полная скукота. В Воронеже шесть районов, наверняка в каждом такая газета и каждая одно и то же пишет. Аккуратно вернул подшивку на стеллаж – это для осьминогов. Исключительно для осьминогов. Исключительно для осьминогов, бытописующих областной российский город. Потянул с полки книгу – небольшую, невзрачную, определенно учебник. Начал читать – интересно, увлекательно, совершенно незнакомый взгляд на все. Вот только хватило Вока ровно на половину введения, дальше пошло малопонятное, а через пару страниц – непонятное совсем. Пролистал еще – с первой же главы формулы, в которых даже буквы не все оказались знакомы, а уж смысл… В общем, попытка ознакомления с квантовой физикой вышла столь же безуспешной, как и с текстами исчезнувшей царской библиотеки. Вок хмыкнул: «Мое время после Грозного, но определенно до Планка». О Планке рассказывалось в понятной части введения. Закряхтел и опять полез на верхнюю палубу, в смысле – вверх по лестнице в главный салон.

Осьминог бездельничал в своем кресле. Вок покрутил головой, привычно сел в материализовавшееся ниоткуда второе сидячее место. Расположился поудобнее и наконец понял, зачем пришел. Библиотека здесь, на судне, подобралась совсем не интересная, но в какой библиотеке можно прочитать, например, про космические корабли, доставляющие шпионов на средневековые планеты? Ах да, в любой, в разделе околонаучной фантастики. Ну а о том, что на самом деле творится чуть подальше от родной Земли, лучше спрашивать устно. Если есть такая возможность. Но возможность вот она, сидит, развалившись в своем кресле.

Неожиданно для себя Вок запнулся. Не мог придумать, с чего же начать расспросы. Вроде бы и знакомы давно, и шпионствуют совместно, а спрашивать в лоб почему-то и неудобно. Кстати, а как осьминога зовут? Не спросил – ни тогда, в Воронеже, ни потом. Чесать в затылке – дело глупейшее, и Вок начал без экивоков:

– Чтиво меня не увлекло. К сожалению. Думаю, а не порасспрашивать ли вас про разные интересные вещи? Отвечать будете?

Осьминог немного поерзал, но увиливать не стал.

– Спрашивать – можно спрашивать, но отвечу-таки не на все.

– Секреты?

– Секреты. Но таки не много, совсем чуточку. И таки знаете ли, не на любые вопросы есть понятный ответ.

Вок вспомнил фразу спрута про генотип и фенотип – «Как же таки объясню, если кроме этих двух терминов в вашем языке и слов даже нет подходящих?» – и решил, что намек понял. Но от идеи расширить свой кругозор за счет головоногих отказываться не стал.

– Для начала вопрос глубоко личный. Тружусь уже которую неделю, а имени работодателя не знаю. Не так чтобы было нужно с бюрократическими целями, и не чтобы знать, на кого в профсоюз жалобу писать на зажимание социальных пакетиков. Но неудобно без имени, как ни крути.

– А я разве зажимал? – всплеснул щупальцами осьминог. – Все пакетики на месте. По возвращении таки на вашу планету причитающееся, так сказать, по контракту.

Контракта шпион в глаза не видел, но именно это важным не казалось. Вряд ли осьминог, разбрасывающийся запросто золотыми кругляшами, к тому же выглядящий весьма респектабельно, вдруг возьмет и пробросит трудолюбивого работника. Вок пожал плечами и повторил:

– Как тебя зовут на твоем языке?

Головоногий молчал. Держал паузу?

– Так как с именем? Информация очень секретная? – настоял Вок.

– Почему же я секретный, чуть что, и сразу секретный. Просто каким образом же на это можно отвечать?

– Если не секретный, значит, отвечать надо прямо и честно, например «Семен Семенович».

– Но меня таки никак не зовут, у нас нет звуковой речи. Речь таки очень неэффективна.

– Но орган-то у тебя есть, разговаривать ты способен.

– Мало ли на что я способен. – Осьминог задумался, подбирая пример. – Вот имеется у вас азбука Морзе, и имеются племена, таки вообрази себе такие племена, люди, кто по-другому не может. Надо общаться, надо, придется глазами моргать точка-тире. Таки что орган для азбуки Морзе у тебя есть.

Вок подумал, что стоит обидеться, но – на племена или на орган для азбуки Морзе, выбрать не смог, потом сообразил, что разговор неожиданно перешел на «ты», и обижаться не стал.

Глава 10. Принц и фехтование

Изображенный на гобелене рыцарь устало опустил копье и всем весом навалился на левую ногу, попиравшую нечто неразличимое. Копье он опустил очень давно, в те времена, когда гобелен ткали, а сейчас укоризненно взирал на графа де ла Коста. Убедить супербарона Кетсинга в необходимости реставрации интерьера рыцарь уже много лет не надеялся, а в возможностях графа сомневался с первого дня.

– Это ваш предок? – кивнул на пугавшее своей реалистичностью изображение не заслуживший доверия граф.