Книга Девяносто девять и один - Катрин Корр

Почему я сейчас слышу совершенно другой голос, говорящий мне эти непонятные, но такие соблазнительные слова?

— Если бы я знала итальянский, то мы бы с тобой поговорили о… О футболе, например.

— Non ho mai incontrato una ragazza tenera come te…

— Знаешь, я всё больше убеждаюсь в том, что когда увижу Карину, то обязательно скажу ей пару ласковых.

Мой собеседник уже переходит на мурлыкающий шепот и игриво проводит кончиком указательного пальца по моей ноге. Он движется медленно, но верно к краю платья, а когда касается его, начинает неторопливо заводить руку под юбку.

— Hai un fisico da urlo.

— …Тебе не кажется, что это лишнее?

— Страшно извиняюсь, что отвлекаю вас, но ты не видела Карину?

От испуга я даже забыла как воздух в легкие набирать.

— Рома? — в непонимании таращусь я на окосевшего парня. — Что ты здесь делаешь?

— Нас пригласили на вечеринку, — смеется он и обводит мое лицо забавным взглядом. — Какая же ты красивая. На кой черт тебе сдался этот итальяшка?

— …Что ты хотел? — спрашиваю я, поправив низ короткого платья. Сейчас я чувствую себя легкодоступной девицей, с которыми Рома и его друзья привыкли общаться. — Карину ищешь?

Рома наклоняется ко мне и, нахмурив брови, смотрит то на Маттео, то на меня.

— Он дерьмово играет, не общайся с ним!

— Спасибо. Сама разберусь. Что тебе надо?

— Карина!

— Она где-то здесь, — оглядываюсь я, — поищи. Или набери ей. Номер ведь есть.

— Она не отвечает.

— Тогда ничем не могу помочь. Вы здесь все?

— Кто?

— Вы! — вспыхиваю я. — Ты, Максимилиан и ваш друг.

— Ну, да! С девчонками приехали. Скучала по нам?

Маттео что-то говорит и, приподнявшись на руках, выпячивает вперед острый подбородок.

— Что он кукарекает?

— Кажется, ты перепил.

— Всё может быть, — пожимает Рома плечами и снова оглядывает мое лицо. — Я увидел тебя здесь в компании этого кривоногого, и подумал, какого хрена такая красавица, как ты, сидишь рядом с этим…

— Пожалуйста, уходи, Ром. Тебя явно заждались те девушки.

— Что он говорит? — снова спрашивает Рома, бросив на Маттео недовольный взгляд. — Что ему надо?

— Рома, прошу, тише… — Я оглядываюсь, в надежде увидеть хоть кого-нибудь из его компании, кто мог бы забрать это пьяное и не соображающее тело.

— Черт, какая же ты красивая, Муза! Я ведь тебя помню, — улыбается он, а его веки плавно опускаются, — ты тогда такая напуганная была.

— …Что?

— Милая, тихая. Помню, как ты уходила.

Маттео поднимается на ноги и касается рукой моей лодыжки. Я поворачиваю к нему голову, чтобы извиниться за это недоразумение, но тут же оборачиваюсь на низкий голос, разом уничтоживший всякую мою уверенность в себе.

— От поклонников отбоя нет? — резко спрашивает меня Максимилиан, а потом его дикий взгляд выстреливает в Маттео.

Он очень быстро говорит на итальянском, глядя на Маттео, как на врага. Будь я на его месте, то уже бы расплющилась под этим невыносимым давлением, но парень ещё пытается что-то ответить ему…

— Найди Карину. Если к ней подойдет хоть ещё один папик, я с него кожу сдеру, — командует он Роме, который тут же бросается выполнять беспрекословное требование хмурого, как туча, друга.

Маттео снова касается моей ноги и я оборачиваюсь. Он протягивает мне руку и предлагает, видимо, убраться отсюда. Однако, я даже не успеваю подумать над его предложением. Максимилиан обходит топчан и молча поднимает меня на руки. Забросив меня на плечо, он уверенно проходит мимо опьяневших зевак и отказывается реагировать на мою просьбу немедленно отпустить меня. Вместо этого его ладошка легонько хлопает по моему бедру, а потом и вовсе пробирается под юбку и сжимает ягодицу так сильно, что…

Нет. Только не это. Его рука причиняет мне сладкую боль.

Нет.

Нет.

Нет!

— Немедленно отпусти меня! — стучу я по его спине. — Максимилиан! Хватит преследовать меня! Что тебе нужно?! Что тебе от меня нужно?!

И он резко опускает меня на ноги и тут же вжимает в твердую и прохладную стену какого-то домика на холме. Позади него высокая живая изгородь и старые могущественные деревья, укрывающие нас от чужих глаз.

— Что ты делаешь? Чего ты хочешь, черт возьми?!

— Я хочу тебя! Я хочу тебя, Муза! — рычит он и впивается влажными губами в мой рот.

Я чувствую вкус алкоголя и лимона. Максимилиан целует меня с такой жадностью, словно вот-вот и я исчезну, так и не дав ему возможности как следует насытиться. Я упираюсь руками о его грудь, толкаю, пинаю ногами, но он ловко блокирует их коленом.

— Этот идиот прикоснулся к тебе, — рычит он в мои губы. — Что он ещё делал? Может, вот так?

Свободной рукой Максимилиан сжимает мою ягодицу, которая наверняка уже побагровела.

— Или так?

Теперь пальцы этой же руки хватаются за край трусиков и тянут их вниз.

— Он делал это?

— Нет.

Я задыхаюсь от поцелуев, прерываемых короткими и грубыми фразами.

— А тебе хотелось?

— Нет.

Мне сложно контролировать свои эмоции и я всё больше вязну в пучине диких желаний, что принадлежат Максимилиану.

— А сейчас ты хочешь этого?

— Нет…

Снова мои губы накрывает неистовая сила. Я едва стою на ногах, мое солнце в животе раскаляется.

— Ты хочешь.

— …Нет.

Мне сложно отвечать. В горле пересохло, зато там, где вот-вот окажется ладонь Максимилиана…

— Ты хочешь, чтобы мой палец оказался в тебе?

Мое тело напрягается. Меня пронзает горячая дрожь, когда его рука резким движением тянет вниз трусики и те просто рвутся.

Они просто рвутся на мне!

— Мне нужен твой один процент, — рычит Максимилиан в мое ухо. Его пальцы поглаживают кожу на внутренней части моих бедер. Я не понимаю, о чем он говорит, но это так заводит… Его голос, настойчивость, запах… — Отдайся мне, Муза. Сейчас же. Скажи «да». Скажи, что всё это время ты хотела этого. Чтобы я был здесь, рядом. В тебе.

— Да.

— Я не слышу?

— Да…

— Посмотри на меня. Муза, посмотри на меня?

Черные. Пьяные. Голодные.

Его палец плавно проникает в меня и мои глаза закрываются. Я понимаю, что именно этого мне не хватало: взрывного ощущения, наполненности, трепета в груди! Мое тело плавно движется навстречу его руке. Мы, словно отточенный годами механизм! Губы Максимилиана жадно впиваются в мои, язык настойчиво вторгается в мой рот и я с трудом успеваю переводить дыхание. Не хочу упускать ни единой секунды, хочу наслаждаться, хочу таять.