Книга Я - осень, а ты май - Анастасия Бельская

А не желание побыстрее съебнуть отсюда!

— О, ты проснулся… Мы тебя разбудили?

— Не вы, — я смотрю на хитро прищурившуюся Марию, и решаю не выдавать ее вторжение, — слушай, а я хоть когда-нибудь утром обнаружу тебя там, куда положил с вечера?

Настя смеется, выкладывая последнюю порцию сырников, ставя на стол вазочку со сгущенкой. Блин, а выглядит аппетитно… Когда я последний раз завтракал?

— Я всегда встаю рано, привычка. Ну и я жаворонок, ты знаешь. А Малышарик в силу возраста вскакивает чуть позже меня.

Я киваю, размышляя, что в этом нет, в принципе, ничего такого. Я знал, что у нас разные биоритмы, когда решил «пробовать» тут отношения. И вообще в курсе про все те штуки, с которыми нам предстоит столкнуться. Но какая, на хрен, разница, если ее смущенный вид в моем свитере — моя фантазия номер один?!

— Мам, мне скучно. Можно я посмотрю мультики?

Настя хмурится, затем, приняв решение, ловко кладет на тарелочку пару сырников, и протягивает Маше с собой.

— В порядке исключения. И чтоб все съела!

— Хорошо, спасибо!

Мария уносится, а мне становится чуть комфортнее с Настей наедине. Я знаю, что напрягаться при ее ребенке как-то неправильно — но ничего не могу с собой поделать.

— Будешь? — Настя кивает на сырники, и я киваю в ответ.

Ну а что? К этому моменту я как будто окончательно проснулся, а чай в заварнике окрасился в приятный темно-медный цвет. Настена спокойно ставит передо мной кружку, а сама готовит себе кофе — и усаживается рядом.

Мне нравится, что она не хлопочет вокруг меня, предоставляя самому налить чай, и есть столько, сколько захочется. Терпеть ненавижу все эти «бабулькины» поскакульки вокруг мужика — так, словно он безрукий, и сам себе даже бутерброд не намажет. Я предпочитал другое — либо готовить вместе, либо по очереди. И тут, вроде, мои взгляды разделялись.

— Значит, торговый центр? — спрашиваю, отпивая крепкий вкусный чай, и наслаждаясь ароматом кофе из Настиной кружки.

— Ага. У нас сегодня что-то типа дня мамы с дочкой. Она всю неделю у меня в садике, а вчера вообще на вечер осталась с няней…

Настя смущается, опуская взгляд, вспомнив, почему вообще оставила ребенка вчера с другой женщиной. Но я осторожно тяну руку, и чуть дергаю волнистую прядь, привлекая к себе ее внимание.

— Я все понимаю, — улыбаюсь, и Настена улыбается в ответ, — когда вы поедите? Вас отвезти?

— Нет, мы на такси. Думаю, часика через два выедем.

Мне не нравится, что она с дочерью поедет в город на такси. Вот не нравится, и все тут, и даже блять не хочу разбираться, почему так.

— А у тебя какие планы? — задает она осторожный вопрос, так, будто боится залезть дальше, чем ей позволено.

— Сегодня у сестры день рождения, — я все еще думаю о ее поездке на такси, и в голове уже формируется четкий план, — ничего особенного, планируем барбекю на ужин. Вы с дочкой, кстати, тоже приглашены.

— Ой. — Настена краснеет, и прикладывает ладонь ко рту, — я не думаю, что это буде удобно…

— Тебе и не надо, я уже подумал за тебя, — надеюсь, она поймет, что я шучу, — в общем, для этого мне надо сгонять в город за мясом и прочим. Как раз часа через два. Так что собирайтесь спокойно, а я вас отвезу.

Я поднимаюсь, и Настя вскакивает следом, явно вознамерившись спорить. Только вот зачем? Сейчас мы стоим рядом, и я возвышаюсь над хрупкой девушкой, которая вмиг теряет боевой настрой, и упирается взглядом в мою обнаженную грудь и плечи.

— Ты уверен, что…

— Абсолютно.

Да, Ирина их не приглашала. Но уверен, сестра будет только за компании. После развода ей и самой хочется немного разнообразить общение, а Настя, судя по вчерашнему, ей понравилась.

— Хорошо. Ладно, — она все еще водит взглядом мне по плечам, и неосознанно облизывает губы, — тогда позвони, как соберешься…

— Я приду, как соберусь, — мягко поправляю я, и веду по ее рукам вверх, останавливаясь у шеи, — ты охуенно смотришься в моем свитере, но соседи не поймут, если я выйду из твоего дома полуголый.

— Ой.

Она уносится переодеваться, а я оглядываю сырники, и успеваю слопать еще один. Недурно. Весьма и весьма. И даже раннее утро уже не кажется таким уж хреновым…

— Вот, — слышу Настин голос, и оборачиваюсь, застывая на месте.

Она в моей рубашке. Той самой, что забрала после нашей встречи на съемной квартире. Точнее, не забрала — просто уехала в ней, словно срослась, и не смогла стянуть даже после всех моих слов о ее слабости…

И сейчас она с распущенными локонами, в темно-красной клетке и с горящими щеками выглядит настолько знакомо, и по-новому, что я молча захватываю ее в кольцо своих рук.

— Если честно, думал, ты сожгла ее в ближайшем мусорном баке, — хриплю ей в затылок, и Настя посмеивается, пытаясь прижаться крепче, — а ты сохранила… И даже привезла с собой.

— Видимо, случайно затерялась в общей куче вещей, — пожимает плечами девушка, и теперь смеюсь уже я ее «как будто безразличному тону», — может, захватила на тряпки…

— Угу. Я именно так и подумал, — отодвигаю малышку, и смотрю в смущенное лицо, понимая вдруг, что не хочу уходить, — возможно, у меня есть еще парочка вещей, которые я мог бы отдать тебе на хозяйство…

— Давай! — так быстро Настя еще, кажется, не кивала на мои слова, — в уборке, ты знаешь, все пригодится…

Мы улыбаемся, глядя друг на друга, и я ласкаю ее шею у края ворота, наслаждаясь мягкостью кожи. Это не просто удовольствие от прикосновения — я как будто оттягиваю момент нашего прощания. Потому что больше всего мне хочется сейчас перекинуть ее через плечо, и вернуться в эту бесовскую постель, чтоб хорошенько…

— Мам, я все съела! — появляется на кухне Маруся с пустой тарелкой, и замирает у входа.

— Умничка. — Делает шаг назад Настя, и чуть виновато смотрит на меня, — сейчас проводим дядю Максима, и будем умываться.

Мы все втроем идем к входной двери, и Маша с любопытством поглядывает на меня. Уже у выхода она вдруг указывает ладошкой на мою фигуру, и говорит с детской непосредственностью:

— Ты такой большой!

— Лучше на «вы», Марусь.

— О, нет. Лучше на «ты», — сажусь на корточки перед ребенком, и посмеиваюсь над ее словами, — а ты, значит, маленькая?

— Да. Я маленькая. А ты большой. — Повторяет она, и даже для наглядности обрисовывает ладошками круг над головой.

— А ты знаешь, что маленьким нужно дружить с большими? В целях, так сказать, взаимовыгодных отношений.

Блять, завернул, конечно. Для маленькой трехлетки такое звучит как набор непонятных слов, но она все равно осторожно кивает, будто улавливая суть. Я подаю ей ладонь — действительно несоизмеримо огромную в сравнении с ее — и она вкладывает туда ручку.