Книга Закон шагов. Книга первая - Екатерина Годвер

Слушать Лжеца стоило хорошо, если один раз из десяти… Но, возможно, тогда был тот самый раз.

— Я признаю, отец: вы со Стефаном тогда были правы, а я дурак. — Иргис тяжело облокотился на стол. — Надеюсь, дети добрались до Ордена, а Зануда Уво не стал большей сволочью, чем я его помню. Иначе не представляю, что делать.

— Если судить по-хорошему, то эти близнецы — уже не дети, — сказал Шанг Саен. — Им идет семнадцатый год, скоро совершеннолетие. Опыта никакого — после такой-то жизни! — но головы на плечах есть: глядишь, и справятся сами. Ведь у тебя все равно нет времени заниматься их поисками?

— Я отправил в резиденцию посыльного, — сказал Иргис. — Но сомневаюсь, что Зануда станет с ним разговаривать. И перво-наперво нужно найти, кто на самом деле убрал Фаргу. Это важно, забери его тени, это может быть очень важно! Желтые Платки раскололись на два лагеря: одни в ярости, другие чуть ли не празднуют. Я почти готов зауважать этого мертвого подонка: стольким он насолил — не каждый так сможет. Одна беда: времени у меня нет ни на что…

Он и так уже опаздывал. Отряду дали предписание вернуться в Нодаб к традиционному осеннему Фестивалю. Который, как знал Иргис, в этот раз будет иметь еще большее значение. Как командор, он никак не мог не мог подвести Анну… леди Нодаб. Два дня на то, чтобы расследовать дело в Валкане, он еще мог выделить — рискуя загнать потом лошадей, но мог. Два дня, не больше.

— Шороху в канцелярии и у мэра ты хорошо навел, — заметил старик. — Весь день все только об этом и говорят.

— Сейчас у меня есть все полномочия, — сказал Иргис. — Я уеду, но оставлю вместо себя надежного человека. Так что скоро многим тут не поздоровится. И убийцу мы найдем, рано или поздно.

— Вдова, так понимаю, наверняка ни при чем? — уточнил старик.

— Ей стоило отсыпать страже больше золота — чтоб те забыли, что тело обнаружили окоченевшим. Она созналась в подкупе, но больше вменить ей нечего, — с сожалением сказал Иргис. — О делах мужа она была неосведомлена. Однако мы нашли того, кто, возможно, кое-что знает. Нужно только осторожно потянуть за ниточку…

Что-то зашуршало за окном.

— Эй!!! — Иргис успел протянуть руку и поймать влетевшее в окно яблоко за миг до того, как оно ударилось об стол. Пятно на скатерти было бы некстати.

— Как всегда: грозен, угрюм и даже не зайдет поздороваться! — В окне появилась голова метательницы: рыжие волосы горели темным золотом в подступающих сумерках, чуть вздернутый нос в мелких веснушках был насмешливо сморщен.

— Как всегда, не можешь обойтись без глупостей, Када, — сердито сказал Иргис. — Или ты предлагаешь мне это сжевать? — Он второй рукой перехватил за черенок яблоко, на две трети коричневое от гнили.

— На твое усмотрение! — Носик вздернулся выше и отступил назад. — Доброго вечера, Шанг-гьон! Пожалуйста, передайте хьор-командору: если у него осталась хоть капля совести, через пять минут я жду его у калитки.

Изящная, но округлая — только там, где надо, — фигура девушки проплыла по двору. В легком не по погоде, открытом — именно там, где надо — платье.

Иргис проводил ее взглядом.

— Хотел бы я знать, ты когда-нибудь разберешься со своими женщинами, сынок? — В голосе старика послышался упрек. — В городе ходят разные разговоры о тебе… Несерьезные разговоры — людям просто нравится сплетничать. Но дыма без огня не бывает; и кое-какой дым меня очень тревожит.

— Когда-нибудь — разберусь! — Иргис швырнул гнилое яблоко за окно.

«Если со мной не разберутся раньше», — добавил он про себя.

— Ты ступил на острие ножа, Ирг, — с горечью сказал старик. — И сам, я вижу, это понимаешь… Надеюсь — она стоит того, наша леди…. Ну а та, что ждет снаружи — стоит ее радость часа твоего времени?

Иргис криво улыбнулся, встал и вышел.

— Привет! — с деланной веселостью сказал он девушке, обнимая ее. — Прости: отвратительный был день. Но теперь он стал немного лучше.

Када, сменив гнев на милость, встала на цыпочки и чмокнула командора в небритую щеку.

* * *

Иргис помнил Каду Брин еще босоногой девчонкой, прибегавшей к забору поглазеть на белого жреца и его собаку. Стараниями Хака они и познакомились. Однажды пес, не одобрявший подглядываний, ухватил незадачливую наблюдательницу за ляжку и не отпускал, пока Иргис не вышел за калитку и не призвал его к порядку.

В то время Каду интересовал, прежде всего, Собачник — но Рик плохо умел общаться с людьми, а, тем более, с нахальными маленькими девчонками. Потом девчонка выросла и превратилась в девушку… В красивую девушку.

Старший брат которой, Заон Брин, к тому же попал на службу в отряд Иргиса.

Так что имя командора в семье Бринов было на слуху, и забыть его — даже если бы Када пыталась — было бы сложно. Однако она не хотела ничего забывать.

Они молча шли по улицам Валкана, и теплая рука непринужденно, но уверенно обвивала его локоть. Иргис вздохнул. Не то, чтобы Када ему не нравилась… Наоборот.

Совсем непохожая на ледяных и сдержанных аристократок, на отстраненно-задумчивых или мужиковато-грубых женщин Ордена, но умнее большинства из них. И красивее. Подобных Каде не рисовали на картинах, однако Иргису всегда нравилась такая домашняя, несовершенная красота — было в ней что-то настоящее, непосредственное, живое.

Он любил женщин, а женщины любили его, и он к их любви привык; даже пресытился ею. Родись он на полвека раньше, смуглая кожа полукровки избавила бы его от излишнего внимания, однако после Катастрофы ирдакийская кровь вошла в моду…

Скольким девчонкам и почтенным дамам он вскружил голову, сколько мужей и отцов имели на него зуб? В юности Иргис не считал. А сейчас он был уже не в том возрасте, чтобы гордиться ненужными победами без боя. И осложнять будущее Каде он не хотел.

Но она ему нравилась.

Его трогала ее преданность, по-своему, он и сам привязался к смешной симпатичной девчонке. Возможно, он даже порадовал бы мечтающего о внуках отца и поженился бы на ней, если бы…

Если бы не Анна.

Если бы он только мог выкинуть из головы хрупкую фигурку на уродливом, слишком большом для нее троне Нодаба, ее глаза цвета грозового неба с едва видимой поволокой печали. Негромкий, но твердый голос, с одинаковой уверенностью желавший доброго пути, отпускавший шутки в кругу приближенных и оглашавший смертные приговоры.

Леди Анна Нодаб.

Это едва ли было невозможно: безродный гвардеец, пусть даже командор — и влиятельнейшая из правителей острова… Однако украдкой она благотворила ему: из симпатии или из хородного расчета — задумываться было выше его сил.

Если бы он только мог просто служить ей, как все, мог заставить себя отступиться! Он должен, обязан был отступиться, хотя бы ради самой Анны. Однако он слишком привык бороться за то, что ему дорого. И не привык проигрывать.