Книга Торг с мертвецами, часть 1 - Марина Баринова

— Линдр не умеет думать своей головой и легко попадает под чужое влияние. Стоило оставить его без присмотра, как над ним тут же закружились церковники. Но едва мы раскрыли его интригу и пригрозили наказанием, братец тут же сделался шелковым. Он безобиден, мама. Линдр точно теленок, которого можно вести на поводке куда захочется. С Ренаром все было иначе. — Он прикоснулся к холодному мрамору статуи. — Даже после вступления в Орден у него был выбор: предупредить нас об угрозе или присоединиться к заговору Ладария. Он выбрал последнее и использовал свое имя и связи в Эннии, чтобы подставить меня в интересах Великого наставника. Его действия стравили меня с Грегором, вынудили защищаться, и все это вылилось в негласную войну кузенов. Ренар знал, что Изара носила сына императора. Знал, но ни словом не обмолвился, не дал ни единого знака, чтобы я мог предотвратить конфликт с Хайлигландом! Если бы я знал раньше…

— Он предлагал тебе спасение.

— Спасение? — прошипел Демос. — Знаешь, как звучало это спасение? Смерть или изгнание всего нашего Дома без возможности вернуться в земли Криасморского договора до шестого колена, если я признаю вину. Не одного меня, а всех нас — тебя, Линдра с детьми, Витторию… — Он начал задыхаться от волнения и обилия свечного дыма. — И все почему? Потому что в моей крови течет колдовская кровь. Твоя, мама! Эннийская! Лишь за это он был готов лишить нас всего. Я не мог позволить это Эклузуму, — прошептал он. — Не мог допустить, чтобы вы…. Вас…

Эльтиния не выдержала. Эхо ее сдавленных рыданий прокатилось под арочными сводами низкого потолка. Демос рухнул на колени и прижался щекой к рукам матери.

— Мне нет прощения, знаю, и я не смею его просить, — шептал он, позволяя слезам течь по обожженному лицу. — Мне предстоит жить с этим и гореть вечно за то, что я сделал и еще сделаю. Я убийца, интриган и политик. Но я Деватон, мама. — Он поднял на нее глаза и, к своему облегчению, не увидел в них той необузданной ненависти, с которой она на него глядела. — Я всегда защищал и буду защищать всех вас. Даже от самих себя. Даже кровью, сталью и огнем. Я просто не могу иначе.

Тело матери содрогнулось, она вырвала руки из хватки Демоса и торопливо вытерла лицо краем вуали.

— Не унижайся, сын. Не оправдывайся. Не ищи прощения. Как бы ни было больно это признавать, ты действительно унаследовал все черты наших кровей — и бельтерианских, и эннийских. И главой Дома стал не только по праву рождения. А потому встань и более никогда, слышишь, никогда не смей показывать слабости даже предо мной.

Демос молча поднялся, опираясь на трость.

— Ренар предал нас и заслужил наказание, — продолжила Эльтиния. — Как герцогиня и старшая женщина Дома, я это понимаю. Но как мать, никогда этого тебе не прощу. — Она подняла полные слез глаза на статую. — И все же мое предназначение, как женщины Деватон и твоей матери, помогать тебе. Я тоже проявила слабость, покорилась горю, отдалась скорби без остатка и на время забыла, что враги всюду. Это было ошибкой. — Она поправила вуаль и разгладила складки на юбке. — Я помогу тебе, но не ради тебя и твоей политики, но ради внуков — ныне живущих и будущих. Они не заслужили наказания за грехи идиотов-отцов.

«Уже что-то».

У Демоса защемило сердце. То ли от облегчения, то ли от предвкушения грядущих опасностей.

— Спасибо, матушка, — он потянулся было к ней, но понял, что еще рано навязываться. Сегодня и так произошло слишком много важного.

Эльтиния ласково прикоснулась к сжимавшей меч руке каменного Ренара и повернула голову к Демосу:

— После всего, что случилось с нами за эти годы, все, что я могу сейчас — постараться, чтобы гибель Ренара не оказалась напрасной.

— Разумеется, — с готовностью согласился канцлер.

«Меньше всего я хочу узнать, что он погиб зря»

— Но если ты не убережешь Линдра, клянусь, я сама убью тебя.

3.1 Эллисдор

Грегор Волдхард обид не прощал и не забывал. Альдор знал, что ему еще аукнется выходка в Турфало, и его не спасут ни многолетняя дружба, ни высокое положение при дворе, ни сам Хранитель со всем вознесшимся в Хрустальный чертог святым потомством. Если король захочет от кого-нибудь избавиться, он найдет способ.

Они провели в Гацоне несколько шумных дней, а затем, сердечно распрощавшись с Рейнхильдой, отправились в долгое путешествие обратно в Эллисдор. Все это время эрцканцлер жил в ожидании наказания.

Но кары не последовало.

На людях Грегор держался как ни в чем ни бывало: иногда шутил, порой гневался, усердно молился и выходил в народ. Альдор заметил, что настроение толпы переменилось: люди, что некогда обожали и были готовы пролить кровь за молодого короля, ныне все чаще молчали. Все реже барон видел улыбки и смеющиеся лица, когда Грегор выходил к черни. Кое-где народ роптал и даже писал прошения: юг Хайлигланда лишился возможности торговать с имперцами и терпел бедствия. Но король был непреклонен в решении отправиться в Священный поход.

Всю дорогу от Ульцфельда, где Альдор оставил захворавшую супругу на попечение домочадцев, они с Грегором обсуждали лишь дела. Казалось, их дружба иссякла окончательно. Эрцканцлер убедился в этом, когда, вернувшись в Эллисдор не получил традиционного приглашения отужинать в компании короля. Ни в первый вечер, ни в последующие.

Он понимал: теперь все будет иначе, и единственное, что спасет его голову от расставания с туловищем — поистине безукоризненная служба. На какое-то время. Но стоит допустить ошибку, и гнев Грегора обрушится на него со всей неукротимой мощью.

Альдор думал об этом, медленно шагая по улицам Нижнего города. Заседание в ратуше закончилось, и он решил пройтись до замка пешком. Охрана держалась на почтительном расстоянии, дабы не мешать его размышлениям, а верный Ганс шел впереди, разгоняя замешкавшихся горожан.

В кои то веки распогодилось: рынок шумел пуще обычного, наряженные люди высыпали на улицы и самозабвенно торговались, музыканты и бродячие актеры развлекали зевак на площадях. Для карманников, должно быть, такой день был истинным праздником.

Выстроенный из темного камня и промасленного дерева Нижний город нежился под лучами долгожданного северного солнца. Воздух пропитался запахами свежесваренного пива, смолы, сена и каши с кореньями, что торговцы продавали прямо на улице, а из открытых настежь окон таверн тянуло незабываемым ароматом знаменитой крепкой настойки.

Здесь, в Эллисдоре, народ пострадал от реформ короля меньше прочих хайлигландцев. Именно в столице самопровозглашенного королевства люди продолжали искренне любить и поддерживать Грегора. Зауважали они и Альдора, однако для того, чтобы завоевать их доверие, потребовалось два года. Два года непрерывной работы, уловок, договоров и бесконечных разъездов по стране.

— Доброго дня вашей милости! — коробейник с кульками жареных орехов ловко отскочил в сторону и умудрился поклониться, не рассыпав товар. — Не желаете ли жареной лещины? Прекрасные орешки! Прошлогодние и крупные, как слезы Гилленая!