Книга Небесный шкипер - Антон Демченко

На десятой секунде, отсчитываемой связанными с торпедными аппаратами хронометрами, небо перед нами окрасилось оранжево-алыми сполохами. Мы даже увидели, как расплескался взрыв первой торпеды по хвостовому оперению купола, подбросивший корму «Эмдена». Но не успел я расстроиться от такой обидной промашки, как тут же последовали ещё два взрыва, разметавшие подставленную им первым попаданием нижнюю часть гондолы в ошмётки. Попали!

— Цель поражена, — констатировал очевидное Вячеслав, пока я поднимал замершую было на месте «Мурену» выше, чуть ли не в самую черноту штормовых туч, прочь от возможных наблюдателей. Но рисковать и лезть в саму «перину» не стал, постаравшись «зафиксировать» яхту чуть ниже опасной границы.

Не удержавшись, я сделал шаг вперёд к самому обзору и глянул вниз, туда, где пылал яркий костёр горящего «Эмдена». Прямо на моих глазах, окутанный огненными сполохами, пробивающимися через чёрные клубы дыма, беспомощно болтающийся в небе купол рейдера, неожиданно клюнул носом и пошёл на снижение, влекомый явно вышедшими из-под всякого контроля, нагнетателями… Да и кому их было контролировать-то? Сомневаюсь, что после попаданий двух забитых под завязку взрывчатой смесью торпед, на «Эмдене» хоть кто-то уцелел. Как заворожённый, я наблюдал за последними минутами полёта пиратской «акулы», и очнулся лишь, когда та, прыснув во все стороны раскалённым паром, коснулась поверхности бушующего океана. Белопенные гребни волн, словно жадными языками облизнули купол. Дрогнув, он смялся, будто пустой фантик от конфеты и… исчез в чёрной бездонной пучине. Минус шесть.

— Неужто мы смогли купол повредить? — ошарашенно пробормотала Алёна.

— Нет, такое чудо моим торпедам не под силу, — покачал я головой. — Это вода.

— В смысле? — не поняла невеста.

— Вода очень плохо «отдаёт» энергию. Вот рунам корпуса её и не хватило. А там… вакуум, давление. Он и схлопнулся. А отчего, как ты думаешь, до сих пор не созданы корабли для подводного плавания? — медленно проговорил я, глядя в черноту за обзором, больше не освещаемую пожаром утонувшей пиратской «акулы». В эту секунду, муть за стеклом озарила вспышка молнии и я, очнувшись от накатившей апатии, встряхнулся. — Ладно! Дело сделано, моя благодарность экипажу! А теперь, сваливаем отсюда, пока нас кто-нибудь не заметил. Вячеслав, курс на Фарерские острова! Алёна, на радиотелеграф. Послушаем, что там блеют барашки и о чём лают их овчарки.

— Есть, шкипер! — откликнулись Трефиловы, будто сбросив охватившее их оцепенение. Вот и славно… Бой-то, может быть, и окончен, а поход — нет. Так что, собрались и поскакали, сайгаки…

Покосившись на Алёну, я тихонько хмыкнул. Интересно, а как называется самка сайгака? Сайгачка? Сайгачиха? Тьфу, что за муть опять в голову лезет! Откат словил, что ли? Так, рановато ещё… И да, вопрос о сайгаках лучше не озвучивать, иначе спать мне на диванчике в кают-компании до самых Фарер, если не до возвращения на материк.

Читать переписку конвоя было довольно трудно. Природное электричество негативно сказалось на возможности радиопередач, так что текст на телеграфной ленте, длинной змеёй выползающей из медных «губок» аппарата, оказался изрядно подпорчен. Кое-какие буквы просто исчезли, некоторые слова не читались в принципе, но если сложить всё полученное и «расшифрованное» вместе, то общая картинка вырисовывалась вполне ясная, и даже радужная… для нас.

Взрывов на шедшем концевым «Эмдене», никто в конвое не увидел. А вот пожар, охвативший остатки гондолы, заметили на головном «Бреслау», под напором ветра вынужденном сменить курс и высоту. Да и то, сходу определить, что за зарево разгорелось где-то позади конвоя, пираты-наёмники не смогли. Иначе бы не стали засыпать агонизирующий «Эмден» телеграммами с запросами и приказами разобраться с происходящим в их зоне ответственности. И лишь когда рейдер пошёл вниз и нырнул в Норвежское море, на «Бреслау» поняли, что именно пылало в арьергарде каравана. Но причину гибели «коллеги», на головном рейдере так и не определили. По крайней мере, никаких действий в связи с возможной атакой, они предпринимать не стали, лишь устроили перекличку по конвою и, убедившись, что других потерь нет, отдали команду увеличить ход до максимума, и во что бы то ни стало держаться генерального курса на вест-зюйд-вест. К Исландии решили прорываться, значит. Что ж, скатертью дорога… и до новых встреч, господа хорошие. А мы пойдём на вест-зюйд-тень-зюйд… или, если пользоваться поморской терминологией, весьма, кстати, распространённой к северу от Новгородских земель: на стрик шалоника к лету.

«Мурена» неслась прочь от шторма, стелясь над самыми бурунами, что называется, на всех парах, делая совершенно нереальные сто сорок узлов… двадцать из которых были на совести подгоняющего нас ветра. Правда, он же сносил нас к востоку, но пока это не критично, а вскоре мы и вовсе выйдем из шторма, тогда и курс скорректируем.

Зону урагана мы покинули лишь к утру, но тут же попали в противный поток ветра, и скорость наша упала до вполне привычных восьмидесяти узлов. Пробовал я поднять «Мурену» на высокие «китовые» горизонты, но, к моему сожалению, здесь наблюдалась та же картина, только ветер был ещё мощнее, как и полагается «верховому тягуну». Зато, если верить вычислениям Алёны, до Фарерских островов нам осталось идти немногим более пятисот миль, а это значит, что мы даже опережаем график… впрочем, насколько верны те вычисления, мы сможем узнать через пару-тройку часов, когда система позиционирования навигацкого стола наконец привяжется к «маякам»[1]. Или не привяжется, но тогда Алёне гарантирована жирная двойка за штурманскую работу. А пока… пока можно немного расслабиться и отдохнуть, благо, под маскировкой нас ни один патруль не засечёт, если сами не подставимся. Я ради такой возможности даже яхту в дрейф положу… Вот, как к маякам привяжемся, определимся на месте, так и устрою тотальный отбой.

— Рик, а ты уверен, что мы правильно поступили? — этот вопрос Алёна задала мне спустя добрых восемь часов, когда мы, выспавшиеся и отдохнувшие, напоили отрубающихся после слишком долгой вахты Алексея и Фёдора чаем, и, отправив их на боковую, остались в кают-компании наедине.

— Уверен, — резко кивнул я, но, заметив тень сомнения в глазах невесты, решил развернуть свой ответ: — Понимаешь, солнышко, когда каперы нападают на жирных купцов — это их выбор. Конкретного капера, знающего, что купцы безоружными не ходят и на каждый выстрел могут ответить, и конкретного купца, знающего, чем он рискует, поднимая в небо свой каботажник. Это жестоко, но, по-своему, честно. Когда же пират нападает на беззащитный город и бомбит его, наплевав на женщин, детей и стариков, что попадают под его обстрел — это за гранью добра и зла. Таких уродов надо карать, а лучше, уничтожать сразу. Без жалости и сантиментов. Дабы другим неповадно было.

— Но ведь не они же затеяли эту… низость. Да и у рядовых матросов особо нет выбора, какой заказ исполнять, а какой — нет. Что капитан приказал, то и будут делать. Разве не так? — пробормотала Алёна.

— Они согласились эту низость совершить. Совершить за деньги, а значит, виновны не меньше, чем те, кто им заплатил, — покачал я головой. — Что же до «рядовых матросов»… а они, что, не знали, куда и зачем направляются? Если были не согласны, могли отказаться выполнять преступный приказ, взбунтоваться, сбежать на ближайшей стоянке, в конце концов. Остались же, и встали к орудиям, стреляли в беззащитных людей. Значит — виновны.