Книга Дети подземелья - Дикон Шерола

— Откуда ты его знаешь? — вопрос Димы заставил Вайнштейна отвлечься от своих мыслей.

— Когда-то он помог мне, — тихо ответил он. — Было время, когда я увяз в крупных долгах и связался не с той женщиной. Бранн решил мои проблемы с местными криминалами. С тех пор я стал его другом поневоле. Точнее это он называл меня своим другом. А я просто не мог избавиться от него. По сути, он ни разу не причинил мне вреда, напротив, с ним было даже приятно общаться. Но его энергетика — это что с чем-то… Я даже описать тебе ее не могу. Что-то наподобие кладбища или морга, только в сто раз сильнее. Наверное, примерно такая же энергетика сейчас на поверхности. Тебе чертовски повезло, что ты не чувствуешь ее.

Услышанное никак не укладывалось в голове. Дмитрий знал Бранна совершенно другим. Да, у него были перепады настроения, он славился своей жестокостью по отношению к врагам, но ведь именно Киву выбивал для него, Димы, вид на жительство в Сиднее. Именно он передал ему лекарство, которое в результате спасло Катю, Ивана, Рому и Вику. Если раньше сотрудничество между Дмитрием и Бранном было выгодно обоим, то последними действиями Киву только подставил себя под удар. Быть может, совет «процветающих» уже давно расправился с ним за его проступок. Если прежде Дима думал, что Киву лишь использует его способности, то сейчас он был откровенно растерян.

— Но ты сам сказал, что он родился таким, — Лесков сам от себя не ожидал, что вцепится в эти слова. — Он же не может на это повлиять, не может не поглощать чужую энергию?

Альберт кивнул.

— Да, он попросту состарится и умрет, как и все обычные люди.

«А он всегда любил жизнь. Не раз повторял, что презирает самоубийц, наркоманов, алкоголиков, всех, кто добровольно разрушает свое здоровье», — подумал Дима. «Говорил, что будет бороться за каждую лишнюю минуту своей жизни…Проклятье… Но не такой же ценой…»

— Мне не понятно, если он действительно такое чудовище, которым ты его описываешь, зачем он помогал мне?

— Может, потому, что ты — «иной», — Альберт пожал плечами, — или ты был ему для чего-то нужен. А, может быть, ему тоже не чуждо что-то человеческое. Как говорится, даже в самой непроглядной тьме, есть свет. Может, он просто чувствовал себя одиноко.

— Нет, страх перед одиночеством — это про кого угодно, но только не про Киву. Если ты думаешь, что его накрыла волна сантиментов, мол, буду растить беспризорника Лескова, как сына, то это тоже ерунда. Думаю, есть что-то еще.

— Дим, это уже не важно, — Альберт махнул рукой. — Теперь он там, ты здесь. Давай сначала с тобой разберемся.

С этими словами врач покинул палату. Вернулся он спустя несколько минут с обезболивающим и бутылочкой воды. О Бранне они больше не говорили.

Вскоре Дима вновь остался наедине со своими мыслями. В голове крутились слова Альберта по поводу Киву, и с каждой минутой вопросов у Лескова становилось все больше. Что это вообще за разновидности такие? Почему кто-то рождается «шепчущим», кто-то «энергетиком, кто-то «теневым», а кто-то, как Бранн, вынужден поглощать энергию хаоса и чьей-то смерти? Однако ни Бранн, ни Альберт не знали, почему они родились такими. Или делали вид, что не знали. Они все росли в детдоме, и никто так ни разу не видел своих родителей.

За этими мыслями Дима постепенно провалился в сон. Как только Альберт ушел, слабость снова дала о себе знать. Лескова даже поразило, насколько сильно его вымотал этот разговор.

Спустя несколько часов дверь в палату Дмитрия снова приоткрылась и тут же закрылась. Тишину нарушил звук приближающихся шагов, однако Лесков не проснулся. Он лишь чуть нахмурился, когда чья-то тень упала ему на лицо. Затем чьи-то руки осторожно стянули с него одеяло, и прохладный воздух лизнул его обнажившиеся плечи и грудь.

Эрика на миг замерла, когда спящий вновь слегка нахмурился. Сейчас было даже к лучшему, что он спит, и ей не хотелось будить его. Пришлось бы тратить время на никому ненужные объяснения, а ей и так уже пришлось потратить драгоценные часы из-за дурацкой истории про биологическое оружие. То, что никакого заражения не было, подтверждало то, что никто до сих пор не заразился и не покрылся никакими наростами, а анализы крови и Лескова, и других возможных зараженных были абсолютно нормальными. Да и пули, извлеченные из Дмитрия и предоставленные на экспертизу, были совершенно обычными. Была еще вероятность, что что-то распылили в воздухе, но опять же, доставив с поверхности в лабораторию одного из вражеских роботов, не было обнаружено ни намека на изменение его строения, чтобы он мог использовать воздушно-капельную инфекцию.

Девушка не стала докладывать своему отцу, брату и уж тем более Альберту, что собирается на Спасскую. Тем не менее она воспользовалась своим положением дочери Полковника и одного из создателей противоядия, и таким образом получила доступ в палату «процветающего». Теперь замок реагировал и на ее прикосновение. Дежурного девушка предупредила, чтобы тот не докладывал Вайнштейну о ее визите, и что ее посещение запланировано. Якобы именно она являлась тем врачом, который должен был произвести осмотр.

Первым делом ее внимательный взгляд задержался на лице Лескова. Дмитрий был бледен от потери крови, но в целом выглядел абсолютно нормально. Затем девушка осторожно коснулась его шеи, проверяя пульс. Жара у парня тоже не было, а сердце билось ровно.

Заметив цепочку с золотым крестиком на груди Лескова, Эрика мысленно усмехнулась:

«Ну точно как в лихие девяностые. Грабим, обманываем, убиваем, а Богу молимся».

Наверное, если бы не стойкая неприязнь к этому парню, она бы еще отметила его внешность. Наверное, он бы даже был в ее вкусе, если бы не все остальные бонусы, которые прилагались к его внешности в виде характера и репутации.

Бросив на спящего еще один быстрый взгляд, Эрика наконец приступила к главному — осмотру раны на левой руке Дмитрия. Она извлекла из кармана халата хирургические перчатки, простерилизованные ножницы и марлевый бинт.

«Альберт наверняка сочтет меня легковерной дурочкой», — подумала она, осторожно разрезая бинт на руке Лескова. «Но в любом случае, уже все равно пора делать перевязку».

Наконец ткань послушно разошлась в стороны, открывая рану, и в тот же миг девушка едва не выронила ножницы от изумления. Сильно побледнев, она не сводила испуганного взгляда с той самой «корки», о которой рассказывала Кристина. Вот только это не было «коркой». Эрика отчетливо видела пластины чешуи, которые плотно покрывали рану. Они были благородного темно-синего цвета, который у основания пластины плавно перетекал в черный. Эту чешую можно было сравнить с рыбной, так как чешуйки частично покрывали друг друга, но были заметно крупнее. Узор, подобно змеиному, на них отсутствовал.

Потрясенная, Эрика так и замерла, словно боялась пошевелиться.

«Что это такое?» — лихорадочно думала она. Впервые за всю свою практику она видела нечто подобное. Ходили слухи, что американские и японские ученые ставили опыты на людях, пытаясь придать им какую-то новую способность, но ничего из этого до сих пор не подтвердилось. Но, быть может, все было настолько засекречено, что любая утечка немедленно высмеивалась и поэтому воспринималась, как очередная «сенсация» желтой прессы. Ведь так было всегда. Если хочешь обмануть человека, положи правду перед его лицом и начни смеяться над ней. Быть может, «процветающие» что-то вкалывали и себе? Что-то такое, что каким-то образом препятствовать потери крови? Ведь, если подумать, с таким количеством ран переливание Лескову было жизненно необходимым. Но вместо этого Альберт сцепился с другими врачами, запер Лескова в отдельной палате и запретил к нему заходить. То, что Вайнштейн был в курсе, что происходит с Дмитрием, девушка уже не сомневалась.