Книга Сильнее меня - Елена Шторм

Но демоны бы меня побрали.

Мы перебросились парой холодных фраз в коридоре. Она смотрела на меня, сжимая руки, и снова попросила держаться от неё подальше, как можно дальше — из-за магии.

И я решил, что преследовать женщину, которая сама не знает, чего хочет, которая так или иначе спуталась с Лаэмом ради удобства, пусть даже по глупости, пусть даже в относительно отчаянном положении — полное сумасшествие.

Как и поддаваться тому… я даже не знаю, чему я поддавался, когда единственный раз целовал и раздевал её.

Идея ненавязчиво соблазнить её полетела в огонь гораздо раньше, чем я расстегнул её платье.

Она сказала, что всё случившееся между нами — магия. И проблема в том, что когда я немного исследовал этот вопрос, оказалось, что она скорее всего права.

Наш семейный врач, его помощники, хороший знакомый с работы — они все согласились, что такое вероятно. Наши ауры воздействуют друг на друга, моя сильнее, и потому я скорее всего вызываю у девчонки ненормальные желания. Которые объясняют абсолютно всё, что ещё меня в ней смущало.

Она могла спутаться с Лаэмом по ошибке, но все эти горячие взгляды в мою сторону, намёки на симпатию, вся её страсть — не больше, чем навязанная фальшь.

Её настоящие чувства ко мне никогда не заходили дальше неприязни к тому, кто вмешался в чужие отношения.

И после того, как именно ей пришлось расстаться с Лаэмом, она меня просто ненавидит.

Учитывая уровень дара Эларин, я должен почти ничего не чувствовать в ответ. Но, может, поэтому она кажется мне особенно красивой. Яркой. Поэтому с первой встречи я разглядывал её тело, губы и невероятные глаза. Считал её развратнее, чем есть.

Я помню подобные рассказы с юности. Что древняя кровь ушедших богов имеет ещё одно свойство — даёт почувствовать связь с нужным человеком. Раньше многие считали это благословением. Отец имел совсем другие взгляды — скептически замечал, что это лишняя опасность. Браки, заключённые на одном влечении, чаще наполнены скандалами, ядом, злостью. Они нередко заканчиваются тем, что супруги не могут больше выносить друг друга, что за пределами спальни мечтают друг от друга избавиться. И лучше остерегаться подобной дури, чем верить в предначертанное.

Я ни разу ни к кому не испытывал такого — или не думал, что испытываю.

Мне никогда ещё не попадались женщины, которые уверяли бы меня, что их тянет ко мне неоправданно.

Я знал, что их тянет к деньгам. К положению. Теперь ко всему этому добавилось ещё одно: во мне может привлекать просто аура.

Может, поэтому отец так хотел видеть меня и Лаэма с кем-то вроде той же Ианы. Рассудительной девушки древней крови. Увы. Брат, которого я должен был оберегать,

ненавидит меня за дело. А мне по-прежнему снится его бывшая невеста.

Когда я думал, что безумие — преследовать её, я ошибся. Безумие — это когда редкие женщины с красными волосами на улицах заставляют вздрагивать и жадно, мучительно вглядываться в очертания. Останавливать экипаж или сворачивать с пути, чтобы догнать, увидеть, убедиться.

Разглядеть и понять, что это не она.

Разумеется, мне не встретить её так просто. У нас нет никаких шансов пересечься в обычной обстановке. Я это знаю — потому что до сих пор хорошо осведомлён, где она и чем занята.

Что сразу после увольнения она уехала из столицы сюда, в Нероль. Официально — по делам семьи, но на самом деле чтобы освободить особняк и устроиться на новую работу там, где ей не придётся пересекаться с Лаэмом и мной.

Я знаю, что семейные дела у неё слегка пошли на поправку.

Её отец всё же нашёл часть денег. Они заложили особняк, но пока не продают.

С матерью её всё в порядке — это я проконтролировал.

Она действительно нашла себе новую жизнь и вряд ли захочет возвращаться к старой. Только я как последний идиот возвращаюсь к ней мыслями раз за разом.

Когда я случайно проговорился Эренту, семейному врачу, что до сих пор слишком много думаю о девчонке, он предложил мне как-нибудь от этого отделаться. Найти способ.

Только я, демонов ради, просто не могу себя заставить.

Не хочу. Я даже не понимаю, что меня зацепило в красноволосой беглянке, но я вообще не помню, чтобы испытывал что-то подобное к женщине. Она кажется мне… не такой, как другие. Я вспоминаю её взгляды, наши далеко не самые удачные разговоры, её дурацкий язык. Вспоминаю, как она прижималась ко мне грудью, животом, всем телом.

Это всё — магия?

Кто-нибудь может поводить надо мной руками, и всё это исчезнет? Стоит подумать — и становится гадко, как-то до тошноты противно, пусто.

Лорд Перей, мой горе-собеседник, продолжает что-то говорить. Одна из его дочерей уже минут пять тоже болтает о городе, прогулках, обо всём подряд — а я не слушаю, так и полирую взглядом зал. И вдруг замираю.

Потому что вижу её шею.

Тонкую шею, открытую высокой причёской. Пальцы, зачем-то по этой шее скользящие, как в забытьи. Голые плечи. Островатые, изящные лопатки.

Она перекрасила волосы — теперь они почти каштановые.

На несколько секунд мне вдруг становится трудно дышать. В груди что-то сжимает, как если бы мне ударили под рёбра.

Она здесь.

Красивая, хрупкая, всё такая же яркая, как при последней встрече.

Стоит ко мне спиной. И общается с каким-то типом… старше её лет на пятнадцать? Двадцать? На первый взгляд ему около сорока, но что-то в нём мне сразу не нравится.

Например то, как по-щёгольски он одет. Особенно яркий шейный платок по последней моде. Широкая улыбка. И меньше всего мне нравится, как он смотрит на неё — как на женщину, с которой близко знаком.

Жесты учтивые, но есть в его выражении, во взгляде паршивый и знакомый мужской интерес.

Она слегка поворачивает голову. Улыбка мелькает на её губах, и меня словно прошибает разрядом.

В следующий миг я бросаю извинения, и зал начинает стремительно двигаться — я даже не сразу понимаю, что иду к ней, не замечая ни других лиц, ни слов, ни препятствий. Если ко мне сейчас выбежит градоначальник, устраивающий этот приём, я, наверное, дам ему в зубы.

Два месяца. Я не видел её два месяца.

— Добрый вечер, Эларин, — окликаю я со спины.

Её реакция закономерна. Девчонка застывает как статуя в соседнем зале. Несколько секунд плотнее сжимает бокал с какой-то жидкостью в руке. Потом грудь, очертания которой я слишком хорошо помню, вздымается в глубоком вздохе, и она разворачивается.

Передо мной замирает абсолютно холодное лицо. Бледная кожа почти светится в огнях зала.

Только глаза — глаза сверкают расплавленным золотом.

— Лорд Траяр, — отзывается она без видимого удивления. — Добрый вечер.