Книга 06'92 - Павел Корнев

Парень грохнулся на пыльный асфальт, тут же рядом очутился Рома, пробил ногой в голову, и Миша обмяк. Чистый нокаут.

— Хорош! — сказал я приятелю, развернулся и увидел, что Кислый выхватил из кармана выкидной нож.

— Ну чё, нна? Зассал? — подначил он Андрея, когда клинок со щелчком вылетел из никелированной рукояти.

Нож — оружие нападения. Наскочить, пырнуть — это работает. И даже если просто отмахиваться, мало кто нарываться на неприятности станет. Но уповать на перо, просто выставив его перед собой, — идея не из лучших.

Кислый движения Фролова, такое впечатление, попросту не заметил. Пинок по запястью выбил из руки нож, и тут же Андрей ударил левой в нос. Несильно, зато быстро и точно. Хлюпнуло, потекла кровь.

— Троллейбус едет, — сказал Рома. — Валим!

Андрей драку продолжать не стал и кивнул.

— Поехали!

Кислый зажал ладонью расквашенный нос, сплюнул кровью под ноги и совершенно спокойно, без всякой истерики пообещал:

— Звездец тебе, падла! Всем вам звездец, твари!

Но нам уже было не до него. Троллейбус с лязгом распахнул дверцы, мы вошли внутрь и сгрудились на задней площадке.

— Спасибо, пацаны! — поблагодарил нас Толстый. — А то этот наркоша пристал, как банный лист: займи денег, да займи! Будто отдавать собирался…

— Забей! — отмахнулся от него Фролов. — И постригись уже, зарос как не знаю кто.

Тихон насупился, но, сказать начистоту, его молодёжная стрижка давно потеряла всякий вид, а волосы на висках грозили в скором времени превратиться в бакенбарды.

Впрочем, мне не было до внешнего вида одноклассника никакого дела; я обратился к Лёне.

— Тоже в ментовку?

— Ага, вызвали чего-то. По ходу, из-за Геры.

— Они там встречу одноклассников организовать решили, — заулыбался Рома и ткнул в бок Гуревича. — Лёня, а девчонок точно вызвали?

— Мне откуда знать? — удивился тот.

— А чего тогда в костюмчик вырядился? Кент, в натуре!

Лёня Гуревич за словом в карман не полез и, указав на спортивные штаны с тремя полосками, припомнил Роме старинную присказку:

— На себя посмотри! Знаешь, кто носит фирму «Адидас»?

— Три-два-рас! — немедленно озвучил ответ Толстый, благоразумно его при этом смягчив, но даже так отхватил от Ромы за неудачную шутку затрещину.

Гуревич и здесь за приятеля вступаться не стал, вместо этого обратился с вопросом к Фролову.

— Дюша, ты что насчёт сборки мебели надумал?

— Я в деле, — ответил тот. — Серого в напарники возьму, он не против. Только что по деньгам?

— Об этом надо с папой говорить. Подходите во второй половине дня. Знаете, где наш бокс?

Фролов кивнул и толкнул в плечо Рому.

— Романыч, ты квасить станешь или делом займёшься?

— Не знаю, — ответил здоровяк. — Недельку точно побухаю, а там видно будет. Думаю, в шофёры подамся, как батя.

Лёня не удержался от презрительной усмешки и принялся разматывать спутавшиеся провода наушников-вкладышей. На поясе у него обнаружился плеер «Филипс», но сразу включать музыку Гуревич не стал, вынул кассету, насадил на карандаш и принялся крутить, перематывая плёнку на начало; тратить на это невеликий заряд батареек было слишком расточительно.

— Чё слушаешь? — спросил Андрей.

— Квинов.

— Так Меркьюри — гомик! — немедленно выдал Рома.

— Да мне по херу! — отмахнулся Лёня, ушёл от нас и уселся на переднее сиденье.

Толстый потопал следом, и тогда я обернулся к Фролову.

— Дюша, а ты не лишканул с Кислым? Он ведь точно братану нажалуется.

— И в рот его ногами! — отмахнулся Андрей, развернул пластинку «джуси фрут», положил её на язык и с невозмутимым видом задвигал челюстями. — Нормально всё, пацаны!

— Обоснуй, — потребовал Рома, удовлетворённый столь коротким и категоричным ответом не больше моего.

Фролов фыркнул.

— Не парься! Если что — Граф за нас впишется.

— С хера ли? — не разделил я уверенности приятеля.

— У него со старшим Кислым тёрки серьёзные. Всё путём будет.

Я только головой покачал, поскольку встревать в чужие разборки нисколько не хотелось, а вот Рома вздохнул с нескрываемым разочарованием.

— Блин, надо было Кислого обоссать! — пожалел он об упущенной возможности поквитаться за прежние наезды.

— Всё ещё впереди! — пообещал Фролов, и мне захотелось посоветовать ему не гнать лошадей, но промолчал. Теперь уже ничего не переиграть. Ставки сделаны, ставок больше нет.

Троллейбус заложил резкий поворот сначала направо, затем почти сразу повернул налево. За одной обочиной потянулся небольшой сквер, с другой стороны деревья росли вдоль бетонного забора промзоны. Прерываясь, динамик прохрипел: «Следу… …овка завод…» и умолк, так и не завершив трансляцию объявления. И вот на той самой следующей остановке нас поджидал контроль.

— Билеты предъявляем! — пройдя в переднюю дверь, объявил черноусый и черноволосый молодой человек в свободного кроя брюках и лёгком пиджаке нараспашку.

Рома вполголоса выругался, а я пригнулся и глянул в окно. Обычно безбилетников препровождали для дальнейших разбирательств в автобус или троллейбус, но сейчас остановка была пуста.

— Одни хачики, — отметил Андрей и кивком указал на двух уроженцев Кавказа, которые встали у задних дверей. — Азеры, нет? Или даги?

— Не даги точно.

— Да по фигу кто! Что делать будем? — забеспокоился Рома.

— Разберёмся, — хмыкнул я и двинулся навстречу контролёру, который, проверив проездной Лёни и пробитый компостером талон Толстого, перешёл к следующему ряду сидений.

Встретились мы у средних дверей и в ответ на требование показать билет, я попросил предъявить удостоверение. Контролёр небрежно махнул вытащенными из кармана корочками и повторил:

— Билет!

— Предъявлять документы следует в развёрнутом виде.

Кавказец в ответ экспрессивно всплеснул руками.

— Нет, билета?

— На балет? Нет.

— Выходим! Не задерживаем троллейбус!

— Крыльями не маши, всеку, — негромко пригрозил я.

— Пройдёмте на выход!

Контролёр неверно оценил расклад сил; стоило парочке его соотечественников сунуться на заднюю площадку, дорогу им загородили Андрей и Рома.

— Предъяви удостоверение в открытом виде, — повторил я своё требование и добавил: — Или вали на хер, не задерживай троллейбус.

Кавказец предпочёл ретироваться, но уже на ступеньках замешкался, и тогда я попросту выпихнул его на остановку, едва не уронив при этом на асфальт. Но не уронил и даже коленом под зад напоследок не наподдал, хоть после короткой стычки с Пантелеем ещё толком остыть и не успел.